Горящий Лабиринт

Это место могло бы сойти за храм уединения и дзенского спокойствия – если бы не припаркованные рядом грузовики с вещами. Ворота были открыты нараспашку. Какие-то крепкие ребята таскали в грузовики диваны, столы и предметы искусства. У ворот из стороны в сторону ходил человек, весьма потрепанный и чем-то ошеломленный, будто только что переживший автокатастрофу, – Тристан Маклин.

Волосы у него были длиннее, чем в кино. Блестящие черные локоны спадали на плечи. Он поправился и уже не был похож на холеного безжалостного убийцу из «Царя Спарты». Его белые джинсы были покрыты пятнами сажи, у черной футболки порвался воротник, а лоферы напоминали пару картофелин, передержанных в духовке.

Было очень странно, что он – настоящая звезда – стоит у своего дома в Малибу, а рядом нет ни охраны, ни личного секретаря, ни восторженных поклонников, ни даже толпы папарацци, готовых на все ради скандального снимка.

– Что с ним случилось? – удивился я.

Мэг, прищурившись, посмотрела на мужчину через лобовое стекло:

– Выглядит вроде нормально.

– Нет, – настаивал я, – он выглядит… как обычный человек.

Гроувер заглушил мотор:

– Пойдем поздороваемся.

Увидев нас, мистер Маклин остановился. Его темно-карие глаза смотрели как-то рассеянно:

– Вы друзья Пайпер?

Я не знал, что сказать. Из меня вырвались какие-то булькающие звуки – в последний раз такое со мной случилось, когда я познакомился с Грейс Келли[33].

– Да, сэр, – ответил Гроувер. – Она дома?

– Дома… – проговорил Тристан Маклин задумчиво, будто это слово показалось ему неприятным и бессмысленным. – Проходите внутрь, – он махнул рукой куда-то в сторону особняка. – Думаю, она… – Он замолчал, увидев, как двое грузчиков несут большую мраморную скульптуру сома. – Идите. Не важно.

Я не понял, к кому он обращался – к нам или к рабочим, но его расстроенный голос встревожил меня даже больше, чем вид.

Пройдя по саду, мимо скульптур и сверкающих фонтанов, мы вошли в огромные лакированные двери из дуба и оказались в доме.

На полу сияла терракотовая плитка. На светло-кремовых стенах виднелись бледные участки – еще недавно здесь висели картины. Справа была роскошная кухня, от которой пришла бы в восторг даже Эдезия, римская богиня пиров. Перед нами простиралась огромная комната с тридцатифутовым потолком, который поддерживали кедровые балки, здоровенным камином и раздвижными стеклянными дверями – выходом на террасу с видом на океан.

К сожалению, комната была пустой – здесь не было ни мебели, ни ковров, ни произведений искусства. Только провода свисали со стены да в углу приютилась метла с совком.

Столь великолепная комната не должна пустовать. Она была похожа на храм без скульптур, музыки и золотых подношений. (Ах, зачем я извожу себя такими сравнениями!)

У камина сидела девушка с кожей медного цвета и темными волосами, постриженными «каскадом», и перебирала бумаги. Заметив ее оранжевую футболку из Лагеря полукровок, я решил, что это и есть Пайпер, дочь Афродиты и Тристана Маклина.

В огромной пустой комнате наши шаги отдавались эхом, но Пайпер не подняла головы. Возможно, все ее внимание занимали бумаги, а может быть, она приняла нас за грузчиков.

– Я вам опять мешаю? – пробормотала она. – Уверена, что камин мы перевозить не будем.

– Кхм, – кашлянул я.

Пайпер взглянула на нас. Разноцветные радужки ее глаз блестели на свету, как дымчатые призмы. Она поглядела на меня так, будто не понимала, что перед ней такое (о боги, мне знакомо это чувство!), а потом точно так же посмотрела на Мэг. Затем она перевела взгляд на Гроувера и удивленно разинула рот.

– Я… я тебя знаю, – сказала она. – Ты был на фотографиях у Аннабет. Гроувер! – Она вскочила на ноги, бумаги рассыпались по терракотовой плитке. – Что случилось?! У Аннабет и Перси все хорошо?!

Гроувер попятился, что было вполне естественно, учитывая неистовый взгляд Пайпер.

– Все нормально! – ответил он. – По крайней мере, я так думаю. Я вообще-то… э-э… давненько их не видел, но мы с Перси эмпатически связаны, так что я бы узнал, если бы что-то случилось…

– Аполлон. – Мэг присела, подняла несколько бумаг и нахмурилась еще больше, чем Пайпер.

Мой желудок окончательно вывернулся наизнанку. Как же я сам не заметил цвет документов?! Всё – конверты, отчеты, деловые письма – было цвета желтых одуванчиков.

Мэг прочла надпись на бланке:

– «Финансовая компания «N.H.». Отдел Триумвирата…»

– Эй! – Пайпер вырвала документ у нее из рук. – Это не для чужих глаз. – Тут она посмотрела на меня, словно вспоминая о чем-то. – Постой-ка. Она назвала тебя Аполлоном?!

– Боюсь, что так, – я неуклюже поклонился. – Аполлон – бог поэзии, музыки, стрельбы из лука и других важных вещей – к вашим услугам. Хотя на моих ученических правах написано «Лестер Пападопулос».

Пайпер недоуменно заморгала:

– Чего?

– А это Мэг Маккаффри, – продолжал я. – Дочь Деметры. Она не хотела совать нос в чужие дела. Просто мы и раньше видели подобные бумаги.

Пайпер перевела взгляд с Мэг на Гроувера. Сатир пожал плечами, словно говоря: «Добро пожаловать в мой кошмарный сон».

– Расскажите-ка все по порядку, – велела Пайпер.