Горящий лабиринт

Джейсон бросил на нас с Пайпер последний встревоженный взгляд:

— Будьте осторожны.

Он выпрыгнул следом за Мэг. Сразу же началась пальба на носу корабля.

Я поморщился, посмотрев на Пайпер:

— Эти двое были нашими бойцами. Мы не должны были позволять им идти вместе.

— Не стоит недооценивать мои боевые навыки, — ответила Пайпер. — А теперь пойдем за обувью.

Она задержалась лишь на время, достаточное для того, чтобы я смог очистить и перевязать рану на ее голове в ближайшем туалете. Затем она надела боевой шлем Флоренса, и мы выдвинулись.

Скоро я осознал, что Пайпер не нужен волшебный голос, чтобы влиять на людей. Она держалась уверенно, переходя с корабля на корабль, будто так и надо. Яхты охранялись слабо, возможно, потому что большинство пандаи и стриксов улетели проверить вспышку молнии на двадцать шестом корабле. Несколько смертных наёмников, мимо которых мы проходили, лишь бросили на Пайпер короткие взгляды. Поскольку я следовал за ней, меня тоже игнорировали. Я подумал, что если они привыкли работать бок о бок с циклопами и большеухими, то могли и не заметить пару подростков в защитном снаряжении.

Двадцать восьмой корабль был плавающим аквапарком с многоуровневыми бассейнами, соединенными водопадами, горками и прозрачными трубами. Единственный охранник предложил нам полотенца, когда мы проходили мимо, и, кажется, погрустнел, когда мы отказались их брать.

Двадцать девятый корабль: спа с полным спектром оказываемых услуг. Пар вырывался из каждого открытого иллюминатора. На кормовой палубе стояла армия скучающих массажистов и косметологов, готовая к тому, что Калигула может заглянуть с пятьюдесятью друзьями и устроить вечеринку с шиацу, маникюром и педикюром. Мне захотелось задержаться ради коротенького массажа плеч, но Пайпер, дочь Афродиты, промаршировала мимо, даже не взглянув на предлагаемые услуги, и я решил не позориться.

Тридцатый корабль был буквально передвижным банкетом. Всё судно, казалось, было спроектировано для обеспечения круглосуточного шведского стола, к которому никто не подходил. Повара стояли. Официанты ждали. Выносились новые блюда, а старые заменялись. Я подозревал, что несъеденная еда, которой хватило бы для того, чтобы прокормить большую часть Лос-Анджелеса, будет просто выброшена за борт. Типичная экстравагантность Калигулы. Твой сэндвич с ветчиной становится намного вкуснее от осознания того, что сотни таких же сэндвичей были выброшены, пока твои повара ждали, когда ты проголодаешься.

Удача покинула нас на тридцать первом корабле. Как только мы прошли по застеленному красной ковровой дорожкой трапу к носу корабля, я понял, что у нас проблемы.

Группы незанятых наемников отдыхали тут и там, болтали, ели, проверяли свои телефоны. На этот раз нам досталось больше хмурых и недоумевающих взглядов.

По напряжённости Пайпер я понял, что и она это ощутила. Но не успел я сказать: «О боги, Пайпер, думаю, мы наткнулись на плавучие казармы Калигулы и скоро умрём», как она рванула вперёд, несомненно решив, что будет так же опасно отступать, как и пытаться пройти мимо.

Решение было неверным.

На корме мы обнаружили, что оказались посреди волейбольного матча между циклопами и смертными. В заполненной песком яме полдюжины волосатых циклопов в плавательных шортах сражались с полдюжиной таких же волосатых смертных в камуфляжных штанах. Вокруг игрового поля другие наёмники жарили стейки на гриле, смеялись, точили ножи и сравнивали татуировки.

У гриля широченный чувак с ёжиком на голове и татуировкой на груди, которая гласила «МАМА», заметил нас и застыл:

— Эй!

Волейбольная игра прекратились. Все повернулись и сердито уставились на нас.

Пайпер сняла шлем:

— Аполлон, прикрой меня!

Я испугался, что она может поступить, как Мэг, и ввязаться в битву. В таком случае, прикрывать её значило бы, что потные бывшие военные лишат меня всех конечностей, одна за другой, что не входило в мои планы.

Но вместо этого Пайпер запела.

Я не был уверен, что удивило меня больше: прекрасный голос Пайпер или песня, которую она выбрала.

Я мгновенно узнал её — «Life of illusion» Джо Уолша. Восьмидесятые для меня прошли как в тумане, но эту песню я запомнил. 1981, самое начало MTV. О, эти прелестные клипы, которые я срежиссировал для Blondie и Go-Gos! Масса израсходованного лака для волос и леопардового спандекса!

Толпа наёмников слушала в смятенном молчании. Должны ли они убить нас сейчас? Или надо подождать, пока мы закончим? Не каждый день вам поют серенады Джо Уолша посреди игры в волейбол. Я уверен, что наёмники немного плавали в теме этикета.

После пары строчек Пайпер бросила на меня острый как бритва взгляд, говорящий: «Не хочешь помочь?»

А, она хотела, чтобы я прикрыл её музыкой!

С большим облегчением я выхватил укулеле и заиграл. По правде говоря, голосу Пайпер не нужен был аккомпанемент. Она громко пела со страстью и ясностью. Это была шокирующая волна эмоций, которая была мощней душещипательного выступления, мощнее чарующей речи.