Горящий лабиринт

Она продвигалась через толпу и пела про свою иллюзорную жизнь. Она проживала песню. Девушка наполняла слова песни болью и печалью, превратив увлекательную мелодию Уолша в меланхоличную исповедь. Она пела о том, как прорваться сквозь стены смятения, выдержать маленькие сюрпризы, которые преподносит судьба, прийти к выводам о том, кто она.

Она не меняла строчки песни. Но тем не менее я чувствовал её историю в каждой строчке, её испытания как заброшенного ребенка кинозвезды, смешанные чувства от факта, что она дочь Афродиты, и самое ранящее из всего — осознание того, что предполагаемая любовь всей её жизни, Джейсон Грейс, не был тем человеком, с которым она хотела бы быть. Я не совсем это понимал, но сила её голоса была неоспоримой. Моё укулеле отзывалось. Аккорды стали более резонирующими, а риффы проникновенными. Каждая сыгранная мной нота была плачем сочувствия к Пайпер Маклин и моим собственным музыкальным навыком, усиливающим эффект.

Охранники потеряли концентрацию. Некоторые сели на пол, раскачивая голову в руках. Другие пялились в пространство, позволяя стейкам подгорать на гриле.

Никто из них не подумал о том, чтобы остановить нас, пока мы пробирались через кормовую палубу. Никто не последовал за нами по мосту к тридцать второму кораблю. Мы преодолели половину яхты, когда Пайпер закончила петь и тяжело ухватилась за ближайшую стену. Её глаза были красными, а лицо опустошенным, лишенным всяких эмоций.

— Пайпер? — я уставился на неё в восхищении. — Как ты?..

— Обувь сейчас, — прохрипела она. — Разговоры потом.

Она споткнулась.

Глава 28

Аполлон в виде

Аполлона под видом…

Нет. Слишком мрачно

НИЧТО не указывало на то, что наёмники преследовали нас. Да и как бы они смогли? Даже от закалённых в бою бойцов не ожидаешь, что они смогут погнаться за тобой после такого выступления. Я представил, как они рыдают в объятиях друг друга или перерывают всю яхту в поисках запасных коробок с платками.

Мы прошли через тридцатые номера суперяхт из цепочки Калигулы, при необходимости скрываясь, но в основном полагаясь на безразличие встреченных нами членов экипажа. Калигула всегда внушал страх своим слугам, но это нельзя приравнивать к преданности. Никто не задавал нам вопросов.

На сороковом корабле ноги Пайпер подкосились. Я ринулся помочь ей, но она оттолкнула меня.

— Я в порядке, — пробормотала она.

— Ты не в порядке, — сказал я. — Возможно, у тебя сотрясение. Ты только что использовала сильные музыкальные чары. Тебе нужна минутка отдыха.

— У нас нет минутки.

Я это прекрасно осознавал. С той стороны, откуда мы пришли, из-за гавани по-прежнему доносился треск редких автоматных очередей. Ночное небо оглашали резкие крики стриксов. Наши друзья выигрывали нам время, и мы не могли терять его понапрасну.

Также этой ночью было новолуние. Какими бы ни были планы Калигулы на Лагерь Юпитера, находившийся далеко на севере, сейчас они осуществлялись. Я мог только надеяться, что Лео добрался до римских полубогов, и они смогли защититься от чего-то злого, пришедшего к ним. Невозможность помочь им не переставала меня терзать. Мне очень хотелось не терять ни секунды.

— Тем не менее, — сказал я Пайпер, — у меня нет времени на твою кому или смерть у меня на руках. Так что ты немножко посидишь. Только давай уйдём с открытого места.

Пайпер была слишком слаба, чтобы возражать всерьёз. Я сомневался, что в нынешнем состоянии она смогла бы чарующим голосом избежать штрафа за парковку. Я занёс её внутрь сороковой яхты, оказавшейся выделенной под гардеробную Калигулы.

Мы прошли огромное количество комнат, наполненных одеждой: костюмами, тогами, доспехами, платьями (почему бы и нет?) и множеством маскарадных костюмов — от пирата до Аполлона или панды. (Опять же, почему бы и нет?)

У меня было искушение одеться, как Аполлон, просто чтобы пожалеть самого себя, но я не хотел тратить время на применение золотой краски. Почему смертные всегда считали меня золотым? Я имею в виду, что я мог быть золотым, но блеск отвлекал внимание от моей великолепной природной внешности. Поправка: моей бывшей великолепной природной внешности.

Наконец мы нашли примерочную с кушеткой. Я сдвинул стопку вечерних платьев, а затем заставил Пайпер присесть. Достав раздавленный кубик амброзии, я заставил её съесть его. (Вот это да, каким я могу быть властным при необходимости. По крайней мере, это было единственной божественной силой, что у меня осталась.)

Пока Пайпер кусала свой божественный энергетический батончик, я уставился на стеллажи нарядов, сделанных на заказ.

— Почему ботинки не могут быть здесь? Всё-таки это его гардеробная.

— Да ладно, Аполлон, — Пайпер сморщилась, когда переместилась на подушки. — Каждый знает, что для одних только ботинок нужна отдельная суперяхта.

— Я не знаю, шутишь ли ты.

Она подняла платье от Стеллы Маккартни — прекрасное, с глубоким вырезом, сделанное из алого шёлка.

— Милое, — затем она вытащила свой нож, скрипнув зубами от усилий, и резанула прямо по лицевой стороне наряда.

— Это было приятно, — решила она.