Горящий лабиринт

Я не был готов разделить его радость. Только что я активировал целую комнату временных металлических работников, которые с большей вероятностью убьют меня, чем станут мне подчиняться. Я не представлял, как Аннабет Чейз догадалась, что команда Дедала может быть использована на любом автоматоне. С другой стороны, она смогла перепроектировать мой дворец на горе Олимп с идеальной акустикой и динамиками объемного звука в ванной, так что мне не следовало удивляться ее умственным способностям.

Тренер Хедж продолжал насвистывать Скотта Джоплина. Дверь погрузочного дока не двигалась. Макрон и его люди ломились в мою импровизированную баррикаду, так что я с трудом удерживал шест для тетербола.

— Аполлон, поговори с автоматонами! — сказал Гроувер. — Теперь они ждут твоих приказов. Скажи им начать действовать по плану «Фермопилы»!

Мне не понравилось напоминание о Фермопилах. Столько храбрых и привлекательных спартанцев умерло в той битве, защищая Грецию от персов. Но я сделал, как мне сказали.

— Приступить к плану «Фермопилы»!

В этот момент Макрон и двенадцать его прислужников ворвались в дверь, переломив весло, ошвырнув в сторону шест для тетербола и забросив меня в толпу моих новых металлических знакомых.

Макрон застыл на месте, его приспешники рассредоточились по шесть с каждой стороны от него.

— Что это? Аполлон, ты не можешь активировать моих автоматонов! Ты не заплатил за них! Сотрудники «Милитари-мании», взять Аполлона! Порвать в клочья сатиров! Остановить этот адский свист!

Две вещи спасли нас от немедленной смерти. Во-первых, Макрон совершил ошибку, отдав слишком много приказов за один раз. Любой маэстро скажет вам, что дирижер не должен в одно и то же время приказывать скрипкам играть быстрее, литаврам — звучать мягче, а духовым — делать крещендо. Все закончится симфонической катастрофой. Бедные солдаты Макрона были обречены решать самостоятельно: то ли им следует сперва захватить меня, то ли порвать в клочья сатиров, то ли остановить свист. (Лично я стал бы подходить к парню со свистком, лишь приняв особые меры предосторожности).

Что до второй причины нашего спасения — вместо того чтобы послушать Макрона, наши новые друзья на временной службе приступили к исполнению плана «Фермопилы». Они двинулись вперед, сцепив руки и окружая Макрона с его компаньонами, которые неуклюже пытались обойти своих коллег-роботов и в замешательстве сталкивались друг с другом. (Сцена с каждой секундой все больше напоминала мне празднование новоселья Гестии).

— Остановитесь! — взвизгнул Макрон. — Приказываю вам остановиться!

Это только усилило замешательство. Верные прислужники Макрона замерли, позволив нашим чувакам, управляемым командой Дедала, окружить группу Макрона.

— Нет, не вы! — заорал Макрон своим помощникам. — Вы все не останавливайтесь! Вы продолжайте сражаться!

Это не внесло в ситуацию никакой ясности.

Чуваки Дедала окружили своих товарищей, сжимая их в плотном групповом объятии. Макрон, несмотря на свои размеры и силу, оказался в самом центре заварушки, извиваясь и безуспешно пихаясь.

— Нет! Я не могу!.. — он выплюнул пузырчатую пленку. — Помогите! Нельзя, чтобы Конь увидел меня в таком виде!

Из глубины груди чуваков Дедала стало раздаваться гудение, как из двигателя с заклинившей передачей. Из швов на их шее стал подниматься пар.

Я отступил, как обычно отступают от начавшей дымиться группы роботов.

— Гроувер, что конкретно подразумевает план «Фермопилы»?

Сатир сглотнул.

— Э-э, они должны удерживать позиции, чтобы мы могли отступить.

— Тогда почему они дымятся? — спросил я. — А еще почему они начали светиться красным?

— О боги, — Гроувер жевал свою нижнюю губу. — Они могли перепутать план «Фермопилы» с планом «Петербург».

— Что означает?..

— Возможно, они собираются пожертвовать собой в огненном взрыве.

— Тренер! — закричал я. — Свистите лучше!

Я бросился к двери в погрузочный док, просунул под нее пальцы и потянул вверх, напрягая все свои жалкие силы смертного. Я свистел вместе с сумасшедшей мелодией Хеджа. Я даже немного потанцевал чечетку, так как это хорошо известное средство для ускорения действия музыкальных чар.

Позади нас Макрон визжал:

— Горячо! Горячо!

Моя одежда стала до неприятного горячей, как будто я сидел возле костра. После нашего опыта с огненной стеной в Лабиринте мне не хотелось испытывать свою судьбу, оставаясь в этой маленькой комнате с групповым взрыво-объятием.

— Поднимай! — крикнул я. — Свисти!

Гроувер присоединился к нашему отчаянному исполнению Джоплина. Наконец дверь стала поддаваться, протестующе заскрипев, когда мы подняли ее на несколько дюймов от пола.

Визг Макрона сделался неразборчивым. Гудение и жар напоминали мне о кратком миге перед взлетом моей солнечной колесницы, готовой вот-вот устремиться в небо в триумфе солнечной энергии.

— Идите! — крикнул я сатирам. — Вы оба, прокатывайтесь снизу!

Я думаю, это было довольно героически с моей стороны, хотя, если честно, я наполовину ожидал от них настойчивого: «О, нет, пожалуйста! Боги вперед!».