По жизни ты была горда сама собою,И не смотрела вниз, где подрастала я.И время там текло тоскливой чередоюОднообразных дней и стылого жилья.Ты запахом духов отталкивала резко,Я куталась, как вор, в подол твоих одежд,Не отпуская то, что выглядело веско,Но уходило вглубь несбывшихся надежд.Красивое лицо, всегда в помаде губы.И как-то на ходу, подмазывая лак,Одной ногой в дверях, запахивая шубу,Сказала обо мне – а, это просто так…Ах, мама! Без вины, с холодною душою,Ты создала мне мир, где много лет подрядТобой – такой родной, державшейся чужою —Предназначался мне один и тот же взгляд!Ты создала мне мир, в котором было страшно,Не зная, как крепка во мне его печать!И часто напоказ, значительно и важно,Забыв мои глаза, любила порыдать.Среди своих подруг была ты говорлива,Но никогда никак не вмешивалась в сны,Где ночи напролёт ждала я сиротливоВзросленья лет своих – с весны и до весны.Я так тянулась вверх от твоего соседства!Когда сравнялся рост – сравнялись дочь и мать.Как долго я жила, чтоб выбраться из детства,Где люди не могли друг друга понимать!Когда ж пришла пора искать другого крова,И за его окном зажечь отдельный свет,Во всех своих делах я повторяла сноваНавязчивый урок, что был из детских лет.Его я, как в бреду, твердила без ошибок,Его я, как ярмо, таскала на ногах.Я возвращалась вновь в тоску твоих улыбокИ видела тебя во всех своих врагах.Я поражалась вновь своей недетской болиВ повторах бед своих, в пылу чужих атак,И на ходу судьбы жила, меняя роли,Чтоб доказать тебе, что я – не просто так!…Я больше не могла дышать тяжёлой местью, Но холод новых стен менялся сам собой, Их двери навсегда жгли руки липкой жестью, И отпечаток тот стал тоже типовой.Я поняла тогда, что двигаюсь по кругу,В котором твёрд закон былое ворошить.Ушла сама в себя. К единственному другу.И на исходе сил – вдруг захотела жить.Сама себя нашла, сама себя согрела,Тебя похоронив за прошлые дела…Я выросла — когда ты разом постарела.Я выучилась жить — когда ты умерла.