Горечь

Вчерашний день сиял весной
И обещал продлиться вечно.
Вздыхала нянька за стеной,
Что жизнь трудна и скоротечна.

А я, плод маминой тоски,
Несла печать ненужной жизни,
И терла нянькины виски
От хвори горькой укоризны.

Я из себя смотрела вдаль,
Не видя в будущем отрады…
А нянька плакала: февраль!
И на меня бросала взгляды.

Мы жили рядом: стар и млад.
И надо ж вот такому статься —
По-своему был каждый рад
Друг с другом жизнью поменяться.

Моя душа просилась прочь,
Она и так жила над бездной,
А на дверях не смерть, а ночь
Защёлкой лязгала железной.

Я умирала в грусти жить,
Приняв за яд опустошенье.
А няньке нравилось грешить,
Отмаливая прегрешенья.

Она любила жениха,
И молодость вернуть хотела,
И сладкой памятью греха
Жило её сухое тело.

Она кивала на гармонь,
И повторяла слово в слово,
Как он держал её ладонь
И засылал сватов с Покрова…

…Мы с нянькой встретились не зря.
 Соединились два мученья.
 Обмен свершили втихаря,
 Чтоб избежать разоблаченья.

Про то ни слова не сказав,
Вдвоём владели нашей тайной —
Себя надеждами связав,
Светились радостью печальной.

Но жизнь по-прежнему текла.
Дом оседал, дрова топились.
Мы обе жаждали тепла,
И души по телам теплились.

Переписка

Скорый поезд в надрыве железном
Гнал по рельсам сухой перестук…
Мать была в моей жизни проездом
На далёкий волнующий юг.

Там она совершала попытки
Что-то выправить в жизни своей,
И её заменяли открытки
С описанием всех новостей.

Там почти не держались печали
На просоленном морем ветру,
А по пристани шли зазывалы,
Вовлекая приезжих в игру.

Там назад не давались билеты
В невозможной беспечности дней…
Я садилась писать ей ответы
Из событий, что были важней:

Няня ходит, как будто слепая.
А сосед пристрастился к вину —
И на празднике Первого мая
Зарубил молодую жену.

В нашем домике стены сырели —
А во всём виновата весна —
И холодными стали постели,
Всех лишая хорошего сна.

Щели в печке замазали глиной,
Чтоб до новой квартиры дожить.
А сама я болела ангиной
И почти не могла говорить…

Только мать в них вникала едва ли,
Понимая буквально своё,
И открытки опять прилетали,
Словно яркие губы её.

И опять в них росли кипарисы,
Подпирая собой небеса,
И слетались певцы и актрисы,
Привозя на курорт чудеса…

…Я читала их долго и честно,
 В них жила моя странная мать.
 А потом поняла – бесполезно
 Мне хотелось её понимать.

Солнечный удар