Следующий день начался для Ипатова с беготни. До обеда, не чуя под собой ног, носился он, по Москве исполняя мелкие, как блохи, поручения начальника. Вильям Яковлевич во всём требовал прямо-таки скрупулезной точности исполнения, будь то даже копеечное дело или вовсе дармовое. Ну и на здоровье. Александр Прохорович на всё готов. Он с каждым днём всё больше и больше влюблялся в своего Брюса. Всё в характере и поведении начальника вызывало восхищение у юного романтика. Теперь Ипатов знал, что Вильям Яковлевич нередко берётся помогать малоимущим, как говорит он сам, борется с несправедливостью земного бытия. Даёт бедным деньги, оплачивает им адвокатов и стряпчих. За внешней надменностью и грубоватостью обхождения, Ипатов увидел в нём тонкую и отзывчивую душу. Особенно поразил его недавний случай. Сосед Собакина – мебельщик Турчинов (тысячами, между прочим, ворочает) - поднял на ноги пол-Москвы из-за пропажи своей любимой собаки, которую увели у него среди бела дня прямо со двора. Искали-искали – толку никакого. Турчинов тогда слёзно пришёл просить Вильяма Яковлевича отыскать животное. Собачка эта была знаменита не только на всю Сретенку, но и Москву. На вид – смотреть не на что: куцая, рыженькая дворняжка на тонких ножках. Ну, танцевала как в цирке, кружась вокруг себя до самозабвения, умела на носу держать кусок сахару, сидя на задних лапах, душевно подвывала соседнему дворнику, когда тот в праздники играл на гармошке – и всё. На таких собачек можно посмотреть в бродячем цирке за гривенник. К этому следует добавить, что она ничего не стерегла и даже на котов и мышей не лаяла. Но, только стоило её позвать: «Риска, Риска», как эта никчёмная собакенция бежала опрометью, кидалась тому человеку в ноги или на грудь и начинала ласкаться и выражать такую неподдельную радость, что того, аж в пот бросало, и слеза прошибала. Бог весть как это у неё получалось, но равнодушных к такому проявлению чувств не было. Была в этой собачонке частица всеобъемлющей вселенской Любви, которая, как сказано в «Послании апостола Павла»: «всему верит, всего надеется, всё переносит и никогда не перестаёт». Она ничего не требовала, ни в чём не упрекала, а только любила. Конечно, бо;льшая часть такой обильной любви доставалась самому Турчинову. Он её ревновал по-чёрному, держал на привязи, не выпускал из дома и даже прятал в погребе, но всё было бесполезно. Стоило Риске вырваться из домашнего плена, как она тут же бросалась ко всем со своими ласками.
- Проститутка! Курва! На живодёрню сдам! – орал на всю улицу Турчинов, замечая как его ненаглядная пигалица бросается к первому встречному.
Народ смеялся. Но те, кто хоть раз испытал на себе силу Рискиной любви, как намагниченные тянулись к дому мебельщика. Собаку крали много раз, но она скоро находилась. Очень быстро по Москве проносился слух, что вот де за Яузой или где-нибудь на Пресне появилась забавная собачонка. Турчинов моментально собирался и ехал с облавой на похитителей. После диких сцен («Не отнимайте собачку, заплачу любые деньги!») беглянку возвращали домой. И всё начиналось сначала. Чувствительный Канделябров был большим поклонником соседской знаменитости и постоянно таскал ей «подарочки». Его любимец, кот Бекон – толстый рыжий ленивец с отвратительными повадками вора и бабника, просто одуревал при виде Риски. А она, видя свою власть над бедным животным, облизывала ему морду и нещадно тормошила, требуя игр. Бекон постоянно слонялся у соседского забора в надежде на встречу с вертлявой чаровницей, а увидев предмет обожания, норовил кавалерским образом приударить за ней, что вызывало хохот у всей округи. Не обходилось и без драк, поскольку в стремлении быть ближе к даме сердца он был не одинок. Канделябров с сокрушением взирал на несчастного кота, который периодически возвращался с улицы изрядно потрёпанный.
- Вот это я понимаю! – смеялся Собакин. – Какова сила женских ласк!
- За что вы собачку обижаете?– стыдил его Спиридон. – По своей испорченности, вы, извините, Вилим Яковлевич, сути не улавливаете. Риска – настоящая христианская душа, которая Бог весть по какой причине промахнулась и не попала в человеческий облик. Господь велел всех любить, кроме грехов человеческих. Она, сердешная всех и любит, как умеет. Потому-то вся живая тварь к ней и тянется. Ведь в нашем окаянном мире любви бескорыстной днём с огнём не найти.