Горе побеждённым

 - Что ж, пока расскажите мне, кто вчера готовил ужин для Поливанова?

 - Как обычно, один из наших кухмейстеров, – ответил Сокольский. – Вчера дежурил Феофанов. Наши повара - надёжные и проведенные люди и, поверьте, они дорожат своим местом, как впрочем,  и их помощники.  А посторонних мы на кухню не пускаем.

 - А из клубных гурманов?

 -  Зайти, конечно, могут, если есть такое желание, – продолжал объяснять Сокольский.  - Но, когда такое случается, то всё внимание обращено к посетителю и, пока он не уйдёт, рядом с ним всё время находится главный повар смены. Таковы правила. Я вчера осведомлялся: на кухне за весь день никого посторонних не было.

 - А сколько людей обслуживают кухню и имеют к ней доступ?

 - В обычный день, какой был вчера, да ещё  не  в сезон, людей было мало: кухмейстер, его подмастерье, прислуга  для чистки овощей, кухонный мужик для чёрной работы, человек при плитах, булочник со своим помощником, мороженщик плюс один старший и три сменных  официанта, которые забирают из кухни готовые блюда, – подробно объяснил Шаблыкин.

 -  А вы говорите мало, – вздохнул Вильям Яковлевич.

 - Это - что! На Рождество или в дни парадных обедов, как например, в день празднования основания клуба, у нас готовят сразу четыре кухмейстера и с каждым не меньше двух подмастерьев,  не считая прочего обслуживающего персонала. Лакеев и официантов –  человек сорок. Шутка ли, качественно обслужить четыреста человек членов клуба и гостей! На Масленицу на отдельной плите блины пекут всю неделю два специально нанятых для этого дела повара. Так верите, они ночами тесто квасят и целыми днями потом стоят у плиты. Пекут  так много, что к концу недели у них  ноги пухнут!

 Вошёл лакей, поклонился гостям и что-то зашептал на ухо Шаблыкину.

 - Пусть войдёт, – сказал ему  старшина. – Господа, приехал Куликов.

 Вошёл худощавый мужчина средних лет, с удивительно лошадиной головой, жилистой шеей и непомерно длинными руками. Серый сюртук смотрелся на нём, как попона.

 - Ну, что скажете, Савва Никитич, - бросились к нему старшины. – Как наш больной?

 Доктор сначала беззвучно задвигал большим кадыком, потом, со звуком проглотил что-то несуществующее и произнёс:

 - Господин Поливанов скончался под утро вторым ударом. Смерть зафиксирована мною и домашним врачом Алексея Алексеевича. Я его срочно вызвал посреди ночи, когда больному стало хуже.

 «Ай да Елена Васильевна!» - опять подумал Ипатов.

 - Вот это да! – ахнул князь.

 - Святые угодники, помогите! – закрестился Сокольский.

 Шаблыкин открыл рот, чтобы что-то сказать, но только махнул рукой.

 - Скажите, - обратился Собакин к Куликову: – вы уверены, что господин Поливанов умер своей смертью?

 - Всё показывает на удар, – вздохнул Савва Никитич. – Будет  вскрытие  и тогда  можно будет с достоверностью назвать причину смерти.

 - Посуду, на которой Поливанов вчера ужинал, вымыли? – без надежды спросил Вильям Яковлевич.

 Шаблыкин развёл руками:

 - Кто ж, знал?

 - Позвольте, если они сами собой, то есть по своему нездоровью, умерли, то злодейства не было?  Куда же кольцо подевалось? – воскликнул граф.

 - Вот именно, – закивал доктор. – Алексей Алексеевич несколько раз, до своего окончательного забытья, указывал на палец и что-то пытался сказать, но уж очень невразумительно. Это его очень беспокоило.

 - Ему бы на преступника указать, а не на палец, – буркнул Сокольский. – Заварилась каша – теперь  расхлёбывай!

  - Нет, – мотнул лошадиной головой Куликов, –  о преступнике он ничего не говорил. У него речь была сильно нарушена.

 - Может он кольцо просто уронил, когда ему плохо стало? Может надо, как следует, поискать на столе или под столом, – подал голос Ипатов.

 Сокольский махнул рукой.

 - Исползали и перетрясли всю комнату, молодой человек. Я собственноручно вёл осмотр. Даже землю из двух больших кадок с цветами велел просеять. Ничего.

 - Господи, Твоя Сила! – воскликнул Шаблыкин – Что делать-то, вразуми!

 - Да, дело пренеприятное.  Дойдёт до губернатора… - удручённо промолвил Сокольский.

 - О чём вы, Александр Львович! – вскричал Брюмер. - Не его опасайтесь, он нас поймёт. Слухи проклятущие поползут  дальше, в северную столицу,  нам на посрамленье – вот что страшно. Это вам не фунт изюму: «В Английском воруют». Только и придётся  тогда на Бога уповать да на его императорское высочество Сергея Александровича , чтобы он, по-родственному, всё государю доложил.

 - Может быть, имеет смысл поискать кольцо у господина Поливанова дома? А вдруг он, по забывчивости и вследствие нездоровья,  в тот день забыл его одеть? – опять спросил Ипатов.

 - Можно, конечно, и поискать, – с досадой ответил князь. – Но, как я уже говорил, Алексей Алексеевич за всё время владения кольцом,  ни разу не снял его с руки. Я за это ручаюсь: он  сам мне об этом неоднократно говорил.

 - А потом, господин Поливанов неспроста указывал на свой палец. Видно было, что он  беспокоится о пропавшем алмазе – добавил доктор.

 Повисла гнетущая тишина. Первым встрепенулся Шаблыкин.