Горе побеждённым

 - Действительно, штат у нас огромный, но работает он, как хорошо заведённый механизм.  Попасть на службу в клуб непросто: нужна рекомендация и не одна. На вакантное место мы объявляем конкурс и, поступивший к нам, держится за своё место  не меньше,  чем чиновник за министерское. В клубе у каждого служащего немало льгот и денежных вознаграждений. По истечении десяти лет непорочной службы мы выплачиваем пенсион в размере трети годового оклада, а после пятнадцати лет работы уже половину годового жалования. Таким работникам - доверие полное. А за новенькими – постоянный догляд, уверяю вас. Так что не сомневайтесь, незнакомца враз бы вычислили и донесли дворецкому, а тот без сомнения тут же принял меры.

 - Выходит, что преступление, если оно произошло, не мог совершить человек со стороны?

 - Не берусь судить  о таких вещах, но если и случился грех, то, скорее всего, по вине гостей, а не служащих,  – вздохнул Сокольский. –  Правда, это только моё мнение, Вильям Яковлевич, и я прошу его никому не объявлять.

 - Не беспокойтесь, – заверил его сыщик. - Для меня очень ценно ваше суждение по этому вопросу, - и предложил: - Давайте теперь осмотрим второй этаж.

 «Богатство-то какое! – удивлялся Ипатов, поднимаясь наверх,  вслед за остальными. – Наверное, в царском дворце так же».

 Парадный вход второго этажа украшал портик с двумя мраморными кариатидами . Швейцар театральным жестом распахнул перед ними двери.

 - У нас шутят, что это единственные женщины клуба, – улыбнулся Сокольский, – да и те, всегда остаются за дверями.

 Канделябров одобрительно хмыкнул.

 - Это наша аванзала, – продолжал показывать старшина.

 Посреди неё стоял большой круглый стол с малахитовой столешницей изумительной красоты. На нём  лежал гостевой журнал с фамилиями приглашённых в клуб и их поручителями. Тут же были разложены докладные записки старшин, расписания будущих мероприятий и отчёты об уже прошедших праздниках и парадных обедах. Вдоль окон помещались покойные кожаные диваны, где сейчас мирно беседовали, а точнее сказать дремали, два старичка. Обращали на себя внимание большие ширмы, расписанные  видами крепостей и морских баталий. Как объяснил старшина – их использовали во время баллотировки. На противоположной от окон стене, в изящной раме висело меню дня клубной кухни. Рядом находилась знаменитая «чёрная доска», на которой записывались  имена карточных должников и тех, кому по уставу грозило или было определено отчисление из главного клуба России. Сейчас доска пустовала.

 - У нас всё устроено по образцу лучших в таком роде аристократических заведений Англии. После переездов из одного места в другое, он, наконец, обрёл свой настоящий дом. Как видите, места здесь хватает, - продолжал рассказывать Сокольский. – А вот это наша «портретная»  зала или, как мы её в шутку называем - «детская». Здесь играют в карты на маленькие ставки.

 «Портретная» соответствовала своему названию: все её, фисташкового цвета, стены были завешаны живописными работами российских государей, правителей Москвы и почётных членов клуба. Две беломраморные колонны на таком же подножии украшали ослепительной белизны мраморный камин. Потолок и стены залы были  искусно расписаны изображениями античных воинов. Основательная  мебель и золотистые шёлковые шторы довершали картину поистине дворцового убранства. Ипатов только хлопал глазами. Даже Канделябров то и дело мотал головой, что было у него признаком наибольшего восхищения. Старшина указал им на любимый диван покойного баснописца Крылова. Над его внушительной шириной висела полка с бюстом именитого члена клуба.

 Прошли «бильярдную», бывший зимний сад, с тремя столами. Хоть был ещё только полдень, но здесь уже стучали шары: в клубах сизого дыма азартно играли офицеры.

 - Ага. Вот эту комнату я знаю хорошо, – определил Собакин. – Это - читальня. Когда я бываю в клубе, то именно здесь назначаю встречи.

 - Это наша библиотека, – уточнил Сокольский. – Здесь нельзя играть и вести громкие разговоры. Кто хочет беседовать - милости просим пройти в нашу «умную комнату»  или, проще говоря, в «говорильню». Раньше она была здесь, рядом, но сейчас её перенесли дальше, в «кофейную».

 Чуть вытянутое помещение библиотеки было необычайно красиво не столько из-за лакированных, с инкрустацией, книжных шкафов, сколько благодаря  своему удивительному  архитектурному облику. Сразу бросались в глаза необычные окна; наверху в виде полукруга из цветочных лепестков и  небольшие парные колоны  пятнистого, зеленовато-серого  мрамора, которые изящно поддерживали, подсвеченный удивительной красоты сводчатый потолок. По правую сторону висел большой портрет Государя Императора Николая II в полный рост. Кивнув на него, Александр Львович заметил:

 - Из-за присутствия в библиотеке портрета царствующей особы, здесь запрещено курить.

 - А в «портретной»? – поинтересовался Ипатов.

 - Туда перевешиваем почивших, а потому решили, что можно.

 - И правильно, не иконы всё-таки, - кивнул Собакин.