Горе побеждённым

 - Не захочешь – запомнишь. Нам всем пришлось платить за ночное пребывание в клубе. За тридцать минут штрафная плата – 25 копеек серебром. По истечении каждого следующего срока  сумма удваивается. Плюс - пенни. С часу ночи, каждые полчаса  по всем залам проходит лакей и звенит в колокольчик. Так что, в шесть утра с каждого носа приходилось по 128-ми  рублей и  127-ми  рублей 75-ти копеек пенни. Это, не считая платы за карты и чаевые карточнику и маркёру, которые сидели с нами до утра. Так-то вот. А про смерть Алексея я узнал только на следующий день, когда, выспавшись, приехал опять в клуб.

 - Что ж, спасибо за откровенный разговор, – начал откланиваться Вильям Яковлевич. – Разрешите вас навестить, если будут ещё вопросы.

 - Чем могу – постараюсь помочь, – полковник пожал сыщикам руки.

 Когда шли к выходу, слушали истошный крик неугомонной птицы:

 - Гни углы с головой! Твоя убита – моя танцует!

                                                                               ***

   - Где-нибудь пообедаем и поедем знакомиться к господину Островерхову, – решил Собакин. – Адрес я знаю.

 Стояла жара. От пыли Москву будто напудрили. На дорогах потные, взмыленные лошади, облепленные оводами и мухами, мотали головами и без конца чихали. Сыщики дошли до шумной и грязноватой Пятницкой. Там начальник завёл Александра Прохоровича в приличный, купеческого вида, трактир.

 - Это вам не «Славянский базар», и не стряпня Канделяброва, но кормят здесь малороссийской кухней весьма прилично, – отметил Вильям Яковлевич. – Возьмём полтавский борщ с пампушками и поросёнка. Здесь их коптят и подают с отличной гречневой кашей.

  У Ипатова блеснули  глаза. Что-что, а поесть он любил. Начальник ел мало, поминутно морщился и был всем недоволен.

 - Что скажете о полковнике?– спросил он, отодвигая от себя почти нетронутую закуску – грибы в сметане.

 - Попугай такой забавный.

 - У полковника другое имя.

 - Извините, – поправился помощник. – В общем и целом – приличный человек. Сразу видно, что они с Поливановым были друзьями. Что ещё сказать - не знаю.  Думаю, что он был с нами откровенен.

 - Я вас учил, Александр Прохорович, по возможности, примерять на себя обстоятельства человека, которого мы разбираем, чтобы скорей понять его психологию. Теперь слушайте и перестаньте колотить ложкой по дну тарелки. Учитесь есть беззвучно, даже, если вы очень голодны.

 - Извините.

 - И вы меня извините  – я хочу вам только добра, – мягко сказал Вильям Яковлевич и продолжил: - Итак. Из рассказа полковника ясно, что они с покойным были друзьями. Причём, господин Поливанов ни в чём не отказывал своему другу и, в особом случае, возился с ним, как нянька. Теперь смотрите, что происходит. У полковника в одночасье умирает этот самый друг при странных обстоятельствах. С его руки пропадает  совершенно фантастическое кольцо. А полковник  молчит. Он не поднял скандал, не заявил в полицию, чтобы начали расследование хотя бы из-за пропажи такой ценности. Ведь у Поливанова из родни – никого. В конце концов, он мог бы сам попытаться разобраться в случившемся или нанять частного сыщика в память друга. Но, нет. А желание завладеть алмазом могло быть. Он теперь, как и Поливанов, совершенно один. Ему «Чёрное сердце» сейчас по плечу. И в его случае, это было бы оправдано: свои жертвы камню, как говорил покойный князь Глебовский, он уже принёс. Вспомните,  как полковник говорил о Поливанове – «он ощущал себя избранником судьбы». Обладать таким камнем – большой соблазн, а для игрока, тем более.

 - Верно, – кивнул помощник. - Ушинский не спросил о кольце. Как будто его это не интересовало.

 - Вот именно. По его словам, он верит в особенные свойства «Чёрного сердца» и с ним связаны самые драматические события его жизни. А это значит, что ему не может быть безразлична судьба камня. Сейчас в среде картёжников у каждого в голове вопрос: где кольцо? А тут приходят к нему сыщики, которые разбирают это дело и, может, уже что-нибудь знают о пропаже, а полковник  ни гу-гу. Ни одного вопроса. Ему это не интересно? Не может быть. А вдруг наоборот: он знает, где кольцо и это для него никчёмный разговор.

                                                                         ***

   На Берсеньевскую набережную сыщики поехали вдоль Москвы-реки. Лёгкий ветерок со стороны Лужников и быстрый бег извозчичьей лошадки приятно освежал их, разгорячённые под палящим солнцем, лица. По другой стороне проплывал величественный Кремль, у которого кое-где отлогие стены  изрядно «поседели» от пыли.

 - Дожжа надо у Бога просить, – вздохнул возница. – Ещё одна такая неделя и загоримся.  Вчерась, на Солянке полыхнуло – насилу затушили, а то быть бы на Москве большой гари.

 На Берсеньевке нашли дом капитана. Он был задвинут в закоулок между мучными складами и кондитерской фабрикой «Товарищество Эйнемъ», откуда благоухало ванилью и шоколадом.

 Ипатов зашевелил носом.

 - Александр Прохорович, побойтесь Бога! Мы с вами только из-за стола. И куда в вас столько влезает!

 - Я сладкое очень уважаю, – вздохнул Ипатов.

 - Крепитесь, – железным голосом сказал начальник. – Мы здесь по делу.

                                                                      ***