Гордость и предубеждение

Элизабет, чувствуя себя обязанной избавить этого джентльмена от его нелегкого долга, решительно подтвердила все им сказанное, заверив семейство в том, что узнала об этой новости из уст самой Шарлотты. Барышня заодно попыталась остановить бурю комментариев матери и сестер и искренне поздравила мистера Лукаса. Слова ее тут же подхватила Джейн, попутно отметив выгоду этой партии, превосходный характер мистера Коллинза и близость Хансфорда от столицы.

Что касается миссис Беннет, то в присутствии соседа она лишь медленно, но уверенно закипала; и, в конце концов, чувства настолько переполнили ее, что сразу же после ухода сэра Уильяма им нашелся выход. Прежде всего, она сочла своим долгом усомниться в правдивости его сведений, затем выразила собственное убеждение в том, что мистера Коллинза ввели в какое-то чудовищное заблуждение, после этого пророческим тоном заверила семейство в том, что этой паре счастья не видать во веки вечные и, наконец, настоятельно посоветовала Господу поскорее расстроить эту гадкую помолвку. Из бурной речи миссис Беннет Элизабет сделала для себя два главных вывода, а именно, что только она повинна во всех несчастьях и страданиях матери и что все вокруг использовали несчастную женщину в собственных целях совершенно варварским способом. Развитию двух этих соображений ее мать посвятила весь остаток дня. Ничто в целом мире не могло принести утешения израненному ее сердцу, и целый долгий день был не в силах хоть как-то смягчить бушующее ее негодование. На то, чтобы при встрече с Элизабет она более не шипела, яростно вращая глазами, потребовалась ровно неделя, и еще целый месяц миссис Беннет отказывалась встречаться с сэром Уильямом и леди Лукас; а если судьба и сводила их вместе, то соседка язвила и не сдерживала грубости. Само же прощение дочери терялось во мраке времен…

Сдержанность мистера Беннета не позволяла с уверенностью заявить, какие эмоции посетили в тот роковой момент его душу. Впрочем, если верить ему на слово, все они были весьма приятного свойства. Он не преминул заметить, что ему доставило несказанное наслаждение обнаружить в Шарлотте Лукас, которую ранее он считал относительно разумной барышней, глупость, равную той, что Господь наградил его супругу, и во много раз превосходящую ту, что имеют несчастье культивировать в себе его младшие дочери.

Джейн призналась, что немного удивлена такому повороту событий, но при этом она мало смаковала собственное удивление и все больше от чистого сердца желала влюбленным счастья, презрев всякие доводы Лиззи о том, будто сие решительно невозможно. Китти и Лидия не зашли так далеко, чтобы завидовать Шарлотте Лукас, потому как избранник ее был всего лишь священником; и в целом новость завладела их умами не более, чем любая другая сплетня, частенько гулявшая по Меритону.

Леди Лукас не могла отказать себе в удовольствии триумфатора и потому спешила добить неприятеля, то бишь добрую свою соседку, ее же оружием, повсеместно спеша успокоить убитую горем миссис Беннет своей уверенностью в скором счастье, которое непременно найдут себе юные Беннет. Более того, эта дама зачастила в Лонгбурн против обычного, если, конечно, не считать достаточным предлогом ее желание лишний раз сообщить соседям о собственном чудесном настроении, лицезреть кислую мину миссис Беннет и пропустить мимо ушей язвительное ее ворчание.

В общении Элизабет и Шарлотты появилась неловкость, и теперь обе барышни старательно избегали обсуждения столь неоднозначно ими трактуемого события; и Элизабет не покидала горькая уверенность в том, что прежнее дружеское доверие между ними осталось безнадежно далеко в прошлом. Разочарование в Шарлотте заставило Лиззи обратить свой взор на старшую сестру, в чьей прямоте и деликатности она была неизменно уверена; и день ото дня привязанность их росла, тем более что со дня отъезда Бингли минула уже неделя, и о возвращении друга не было слышно ровным счетом ничего.

Джейн не медлила с ответом на письмо Кэролайн и считала дни, когда по всяким разумным предположениям должен прийти ответ. Обещанное мистером Коллинзом письмо с благодарностями прибыло в Четверг. На конверте значилось имя отца, а само послание содержало столько “спасибо”, скольких едва ли удостоились бы иные хозяева, пригласив к себе в дом льстеца на целых двенадцать месяцев. Изложив все свои многие мысли по поводу гостеприимства и прочего, мистер Коллинз перешел к описанию собственного счастья, коим его одарила их прелестная соседка мисс Лукас, чем и объяснялась собственно его уверенность в скором повторном визите в Лонгбурн, предположительно недели через две. Леди Кэтрин, добавлял он в конце, так сердечно одобрила его выбор, что пожелала, чтобы свадьба состоялась незамедлительно; и теперь его славной Шарлотте остается только назвать тот самый день, в который он станет счастливейшим из мужчин.

Весть о возвращении мистера Коллинза в Хертфордшир более ничуть не радовала миссис Беннет. Напротив, нынче в нежелании видеть родственника она почти сравнялась со своим мужем.