Гордость и предубеждение

Обе они и понятия не имели о том, что происходит за их спинами. Восторженное состояние не покидало их до того самого дня, когда Лидия уже готова была отправиться в дорогу.

Между тем Элизабет в последний раз предстояло увидеться с мистером Уикемом. Поскольку после ее возвращения он никогда не обделял ее своим обществом, все волнения, обычно сопутствующие любой встрече, уже улеглись. Мало того, теперь она даже научилась распознавать в чьем-либо добром расположении к себе притворство и истинные чувства. То, как он нынче обходился с ней, вызывало в Элизабет скорее скуку и легкое отвращение; и после того, что между ними произошло, она рассматривала его усиленные знаки внимания, которыми были отмечены самые первые дни их знакомства, как желание подразнить или даже рассердить ее. Как только Элизабет обнаружила, что является лишь объектом пустой и поверхностной заботы, она потеряла к нему всякий интерес; однако, стараясь подавить в себе постоянно возникающую неприязнь, она чувствовала, что поступает дурно, так как он, похоже, еще верил, что стоит ему возобновить свои ухаживания, как она тут же растает и вновь отдаст ему предпочтение.

В последний день пребывания полка в Меритоне вместе с другими офицерами мистер Уикем обедал у них дома. Элизабет почему-то вовсе не хотелось, чтобы они расстались с ним в хорошем настроении и с приятными воспоминаниями; поэтому, когда тот поинтересовался, как она провела время в Хансфорде, она поспешила упомянуть о том, что там же почти три недели гостили полковник Фитцуильям и мистер Дарси, а заодно спросила его, не знаком ли он случайно с последним.

Сначала на его лице отобразилось удивление, затем недовольство и, наконец, тревога. Тем не менее, задумчивый вид очень скоро сменился вернувшейся улыбкой, и Уикем как ни в чем не бывало заявил, что последнее время достаточно часто видится с этим человеком; после чего заметил, что тот обладает всеми достоинствами джентльмена, и поинтересовался у Элизабет, каким находит его она. Ее ответ, разумеется, был в пользу мистера Дарси. Напустив на себя равнодушный вид, молодой офицер спустя некоторое время потребовал незначительного уточнения:

– Как долго, вы сказали, он гостил в Розингсе?

– Почти три недели.

– И часто вам приходилось с ним встречаться?

– Должно быть, каждый день.

– Поведением он заметно отличается от своего кузена.

– Да, заметно. Но мне кажется, что благодаря новым знакомствам манеры мистера Дарси становятся лучше.

– Вот как! – воскликнул Уикем с гримасой, которая не ускользнула от глаз Элизабет. – И могу я спросить, – довольно строго начал он, но, взяв себя в руки, продолжил уже более спокойным, может быть, даже несколько игривым тоном, – не улучшаются ли его манеры именно в обхождении с дамами? Неужели он снизошел до того, что стал сдабривать свой обычный стиль поведения любезностями и вежливостями? Ибо, боюсь, мне трудно предположить, – чуть тише добавил он, – что мистер Дарси мог измениться в целом.

– Конечно, нет, – согласилась Элизабет. – В целом он остается таким же, каким был всегда.

Пока она говорила, Уикем выглядел так, будто не совсем понимал, относиться ли к ее словам со злорадством или с недоверием. В выражении ее лица было что-то, что заставляло его слушать с особым вниманием и настороженностью.

– Когда я утверждала, что новые знакомства идут ему на пользу, я вовсе не имела в виду, что улучшается само его поведение; я только хотела сказать, что чем ближе его узнаёшь, тем скорее понимаешь все его недостатки.

Беспокойство Уикема достигло, похоже, своего предела. Приняв невероятно взволнованный вид, он просидел несколько минут совершенно молча; после чего, наконец, стряхнув с себя смущение и замешательство, вновь повернулся к Элизабет и как можно мягче произнес:

– Поскольку вы хорошо знаете, как я отношусь к мистеру Дарси, вы обязательно поймете, что мне отрадно слышать о том, что он ведет себя подобающим образом хотя бы в присутствии дам. В таких случаях он, видимо, вынужден загонять свою гордость в угол и не давать ей волю, чего не часто увидишь при других обстоятельствах. Правда, я боюсь, что такая предусмотрительность с его стороны наблюдается только во время его визитов к тетушке, чьим расположением он очень дорожит и чья немилость обернулась бы для него катастрофой. Когда они вместе, он не осмеливается обнаруживать свое истинное лицо. Кроме того, его хорошие манеры в значительной степени объясняются стремлением составить партию мисс де Бург, к которой, я уверен, он питает самые нежные чувства.