Гордость и предубеждение

Г-на и г-жу Гарднер сей персонаж интересовал едва ли меньше, нежели их племянницу. Они давно желали на него поглядеть. Вообще-то вся группа возбуждала пристальнейшее вниманье. Свежие подозренья относительно г-на Дарси и Элизабет заставляли супругов устремлять на обоих серьезные, хотя и сдержанные любопытствующие взоры, и вскоре оба зрителя уверились, что из сих двоих, по меньшей мере, один знает, что значит любить. Касательно чувств дамы они отчасти сомневались, однако вполне очевидно было, что джентльмена переполняет восхищенье.

Элизабет, со своей стороны, была крайне занята. Она желала выяснить, каковы чувства всех ее посетителей, желала привести в порядок собственные и всем понравиться; в этом последнем устремленьи, кое вызывало у нее более всего опасений провала, она с наибольшей вероятностью могла добиться успеха, ибо те, кого она пыталась усладить, предрасположены были питать к ней симпатию. Бингли готовился, Джорджиана жаждала, а Дарси намеревался быть услажденными.

При виде Бингли мысли ее, разумеется, обратились к сестре, и ах — как пылко желала узнать она, захвачены ли его думы тем же предметом. Порою чудилось ей, будто он говорит меньше, нежели прежде, а раз или два она с удовольствием подметила, что он смотрит на нее, словно бы пытаясь различить сходство. Но, хотя сие, быть может, Элизабет только мнилось, ее не обмануло поведенье Бингли с юной г-жою Дарси, якобы соперницею Джейн. Ни единый взгляд его либо же ее не выдавал особого расположенья. Ничего не происходило меж ними такого, что могло упрочить надежды его сестры. По сему поводу Элизабет вскоре успокоилась, а до расставанья с посетителями имели место два или три крошечных событья, кои, в волненьи показалось ей, выдавали, что воспоминанья Бингли о Джейн не лишены нежности и он желал бы сказать больше, дабы завести разговор о ней, если бы посмел. Когда прочие беседовали промеж собою, Бингли заметил Элизабет тоном, в коем звучало подлинное сожаленье, что «он так давно не имел удовольствия с нею встречаться», и, не успела она ответить, прибавил:

— Восемь месяцев с лишним. Мы не встречались с 26 ноября, когда мы все танцовали в Незерфилде.

Элизабет порадовалась, что память его столь доскональна; позже он нашел возможность спросить, не будучи подслушан остальными, все ли сестры Элизабет пребывают в Лонгборне. Ничего такого не было ни в вопросе, ни в вышеприведенном замечаньи, однако смыслом их наполняли взгляд и тон.

Ей нечасто удавалось посмотреть на самого г-на Дарси, но всякий взгляд являл ей совершеннейшую его приветливость, а всякое слово произносилось тоном, далеким от высокомерья и презренья к собеседникам; посему Элизабет уверилась, что вчерашнее улучшенье его манер, хоть, возможно, и временное, по меньшей мере, один день пережило. Она видела, как он жаждет знакомства и добивается доброго мненья людей, всякий разговор с коими еще несколько месяцев назад счел бы зазорным, видела, как любезен он не только с нею, но с теми самыми ее родственниками, коих он откровенно презирал, вспоминала бурную сцену в пасторском доме, и отличье, перемена были столь разительны и столь потрясали ее воображенье, что она едва находила в себе силы не изумляться открыто. Ни единожды, даже в обществе дражайших его друзей в Незерфилде или знатных родственников в Розингсе, не видела она, чтоб он был так обходителен, так лишен самоуверенности или неколебимой холодности, как ныне, когда успех его попыток ничего важного не обещал вовсе и даже знакомство с теми, кому сия любезность предназначалась, навлекло бы насмешки и порицанье дам из Незерфилда и Розингса равно.

Визитеры пробыли более получаса, а когда собрались отбыть, г-н Дарси попросил сестру подтвердить, сколь желают они до отъезда г-на и г-жи Гарднер и Элизабет из графства пригласить их на обед в Пемберли. Юная г-жа Дарси с робостью, коя выдавала ее непривычку к приглашеньям, охотно послушалась. Г-жа Гарднер взглянула на племянницу, желая узнать, что та думает о приглашеньи, кое более всего касается ее самой, однако Элизабет отвернулась. Полагая, впрочем, что сие умышленное уклоненье говорит более о минутном смущеньи, нежели о недовольстве, и видя, что муж, любивший общество, готов на сие с дорогой душою, г-жа Гарднер рискнула согласиться сама, и они уговорились на послезавтра.

Уверившись, что вновь встретится с Элизабет, Бингли очень обрадовался, ибо желал о многом ей рассказать и задать множество вопросов обо всех друзьях в Хартфордшире. Элизабет, истолковав сие как желанье поговорить о Джейн, была довольна и по сей причине, а равно по некоторым другим после ухода посетителей смогла вспомнить прошедшие полчаса с некоторым удовлетвореньем, хотя мало наслаждалась, пока сии полчаса не прошли. Желая побыть одной, боясь расспросов или же намеков дядюшки и тетушки, она пробыла с ними недолго, успев только выслушать их благосклонное мненье о Бингли, а затем поспешила одеваться.