В этой комнате их приветствовала юная г-жа Дарси, что сидела в компании г-жи Хёрст и юной г-жи Бингли, а также дамы, составлявшей ей общество в Лондоне. Джорджиана заговорила с посетительницами очень любезно, однако являла сконфуженность, что, происходя из застенчивости и опасенья поступить неверно, теми, кто полагал себя ниже ее, с легкостью могла быть принята за гордыню и холодность. Г-жа Гарднер и ее племянница, впрочем, понимали верно и сочувствовали.
Г-жа Хёрст и юная г-жа Бингли отметили их появленье лишь реверансами, и едва гостьи сели, на несколько мгновений повисла пауза — неловкая, какими подобные паузы бывают неизбежно. Ее прервала г-жа Эннсли — элегантная, симпатичная женщина, чья попытка предложить некую тему для беседы доказала, что она поистине лучше воспитана, нежели все прочие; между нею и г-жою Гарднер, то и дело споспешествуемой Элизабет, завязалась беседа. Юная г-жа Дарси, судя по виду, желала набраться храбрости, дабы тоже поговорить, и порою выдавливала краткую фразу, когда ей менее всего грозило быть услышанной.
Элизабет вскоре обнаружила, что за ней самою пристально наблюдает юная г-жа Бингли; ни слова не могла молвить Элизабет — особенно юной г-же Дарси, — не привлекая вниманья упомянутой дамы. Сие соглядатайство не помешало бы Элизабет поговорить с хозяйкой, не сиди они в столь неудобном отдаленьи друг от друга; впрочем, Элизабет не жалела, что избавлена от необходимости много беседовать. Думы захватили ее. Всякий миг она ожидала, что в комнату войдет кто-нибудь из джентльменов. Она надеялась — она страшилась, что средь них окажется хозяин дома, и едва постигала, более надеется или же страшится. Просидев таким манером четверть часа и ни единожды не услышав голоса юной г-жи Бингли, Элизабет была взбудоражена холодным вопросом оной о здоровье своей семьи. Элизабет отвечала столь же равнодушно и лаконично, и юная г-жа Бингли больше не вымолвила ни слова.
Следующая перемена была сотворена явленьем слуг, кои внесли холодное мясо, пирожные и разнообразье чудеснейших фруктов сезона; сего, правда, не случилось, пока г-жа Эннсли не одарила юную г-жу Дарси множеством выразительных взглядов и улыбок, дабы та припомнила свои обязанности. Теперь дамам нашлось дело: пускай не все могли говорить, жевать умели все, и роскошные пирамиды винограда, нектаринов и персиков вскоре поманили собранье к столу.
Будучи занятой подобным образом, Элизабет получила блестящую возможность удостовериться, более страшится или надеется она, что явится г-н Дарси, оценив, какие чувства взяли верх, едва тот ступил в приемную, и тогда она, хоть минуту назад полагала, будто надежда перевесит, пожалела, что он пришел.
Некоторое время он провел с г-ном Гарднером, кой с двумя или тремя джентльменами из Пемберли поглощен был рыбалкою у реки; г-н Дарси оставил его, лишь узнав, что его спутницы намереваются нынче утром навестить Джорджиану. Едва он объявился, Элизабет приняла мудрое решенье являть непринужденность и не смущаться — решенье, кое было тем более необходимо принять и тем более затруднительно выполнить, поскольку она видела, что все собранье исходит подозреньями и едва ли найдется взор, кой не следил бы за поведеньем хозяина дома с первого мгновенья. В наружности юной г-жи Бингли пристальное любопытство отпечаталось сильнее всего, невзирая на улыбки, в коих она расплывалась всякий раз, обращаясь к одному из объектов сего любопытства, ибо ревность еще не понудила ее к отчаянью и ее ухаживанья за г-ном Дарси отнюдь не завершились. Юная г-жа Дарси с появленьем брата заговорила живее, и Элизабет видела, как сильно жаждет он ее знакомства с Джорджианой и всячески поддерживает любую попытку беседы, предпринятую любой из сторон. Юная г-жа Бингли тоже узрела сие и в опрометчивости гнева воспользовалась первой же паузой, дабы с усмешливой любезностью молвить:
— Госпожа Элайза, правда ли, что ***ширский полк отбыл из Меритона? Какая потеря, должно быть, для