— Как могла нас посетить такая мысль! Мне было неуютно — я чуточку боялась за ее счастье с ним, я ведь знала, что в прошлом он не всегда поступал красиво. Отец и мать ничего такого не знали, переживали только, сколь неблагоразумен этот брак. И тут Китти, вполне объяснимо торжествуя, поскольку знала больше всех, заявила, что в последнем письме Лидия подготовила ее к такому повороту событий. Похоже, Китти уже много недель понимала, что они влюблены друг в друга.
— Но не прежде отъезда в Брайтон.
— Нет — кажется, нет.
— А полковник Форстер — он сам дурно думает об Уикэме? Знает ли он, каков Уикэм на самом деле?
— Должна признаться, он говорил об Уикэме не так благосклонно, как прежде. Считал, что Уикэм безрассуден и сумасброден. И с тех пор, как случилось сие печальное событье, поговаривают, будто он понаделал в Меритоне множество долгов, но я надеюсь, что это ложь.
— О, Джейн, если б только мы не таились, если б мы рассказали то, что знаем, всего этого не случилось бы!
— Пожалуй, так вышло бы лучше, — отвечала ее сестра. — Но мы сочли непростительным разоблачать прошлые ошибки человека, не зная, каковы его чувства ныне. Мы так поступили из лучших побуждений.
— А полковник Форстер — он рассказал, что было в письме Лидии к его жене?
— Он привез письмо нам.
Джейн вынула посланье из памятной книжки и протянула Элизабет. Вот что было в нем написано:
Моя дорогуша Гарриет,
Ты будешь хохотать, когда узнаешь, куда я уехала, я и сама хохочу, как представлю твое удивленье наутро, когда меня хватятся. Я еду в Гретна-Грин, а коли ты не догадалась, с кем, тогда ты дурочка, потому что в мире есть только один человек, которого я люблю, и он ангел. Мне без него счастья не видать, так что ничего плохого. Коли тебе неохота, не сообщай в Лонгборн, куда я подевалась, — так они еще больше удивятся, когда я им пришлю письмо и подпишусь Лидией Уикэм. Вот я посмеюсь! Я от хохота еле пишу. Пожалуйста, извинись перед Прэттом, что я не приду и с ним не потанцую. Передай ему, я надеюсь, он меня простит, когда все узнает, и еще передай, я с удовольствием потанцую с ним в следующий раз, когда встретимся на балу. Я пришлю за одеждой, когда приеду в Лонгборн, но ты вели Салли починить мое расшитое муслиновое платье, прежде чем его упакуют. Прощай. Передай привет полковнику Форстеру, я надеюсь, вы выпьете за наше удачное путешествие.
Твоя нежная подруга,
— О, беспечная, бездумная Лидия! — вскричала Элизабет, дочитав. — Как можно в подобную минуту писать такое письмо. Но, по меньшей мере, оно доказывает, что
— Я никогда не видела такого потрясенья. Добрых десять минут он и слова молвить не мог. Матушка тотчас заболела, и в доме такая наступила сумятица!
— Ах, Джейн! — вскричала Элизабет. — Был ли хоть один домочадец, кто до вечера не узнал всего?
— Я не знаю. Надеюсь. Но в такую минуту очень трудно сдерживать себя. Матушка впала в истерику, и хоть я пыталась ей помогать, как только возможно, боюсь, я делала недостаточно. Но я была в таком ужасе от того, что может случиться, — я чуть рассудка не лишилась.
— Забота о ней истомила тебя. Ты неважно выглядишь. О, если б я была с тобою — все бремя, все тревоги свалились на тебя одну.
— Мэри и Китти были очень добры и, я не сомневаюсь, разделили бы со мною тяготы, но мне казалось, что им сие не подобает. Китти хрупка и нежна, а Мэри слишком много занимается, ее не стоит тревожить в часы отдыха. Во вторник, когда отец отбыл, тетушка Филипс приехала в Лонгборн и, по доброте своей, осталась со мною до четверга. Она сильно помогла нам всем, утешала нас, и леди Лукас тоже была очень добра — пришла утром в среду, дабы нам посочувствовать и предложить услуги, свои или любой из дочерей, если они могут быть нам полезны.