Горбовский

Победа теперь лежала в кармане, но триумф и торжество ученые решили отложить на потом, а сейчас заняться самым главным – синтезом первой партии антивируса, и эта партия, к сожалению, не могла быть большой. Необходимо было также поделиться опытом со всеми НИИ страны и мира, поделиться научной стороной этого открытия, его сутью, чтобы везде приступили к разработке оружие против самого опасного убийцы.

Если бы на это было время, Горбовского бы раскачали на руках, подкидывая в воздух с криками «ур-р-ра-а-а-а-а!!!». Он стал героем, и все шло прекрасно, но Лев не мог расслабиться до тех самых пор, пока не вакцинируется Марина.

Рано утром, через сутки, была готова первая малая партия вакцины, предназначенная для научных сотрудников. Посредством рациональных рассуждений было принято решение вакцинировать сначала весь персонал, а затем начать массовую вакцинацию жителей. Если заразятся и умрут ученые, кто запустит дальнейшее производство, кто будет спасать людей?

Лев настоял на том, чтобы Марина и он вкалывали себе антивирус первыми, вне рабочего порядка и неофициально. Никто не воспротивился его желанию. Горбовский и Спицына уединились в помещении, куда Спицына еще ни разу не заходила – хранилище образцов. Лев Семенович лично вакцинировал Марину – над локтевым сгибом осталось пятно из красных точек в форме крошечного круга. Они переглянулись.

– В течение десяти часов ты можешь ощущать тошноту, жар и головокружение, общее состояние организма будет ослаблено. Но это нормально, не переживай. Твоя иммунная система разотрет М-17 в порошок.

– Лев, неужели всё это скоро кончится?..

Неожиданно раздался телефонный звонок. Спицына даже не сразу поняла, что звонят именно ей. Она вытащила из кармана халата сотовый – биокостюмы они сняли, чтобы иметь возможность вакцинироваться.

– Отец, – сказала она, выкатив глаза, и приподнялась.

Горбовский, намеревавшийся опустить безыгольный пистолетный шприц на свою кожу, чтобы произвести инъекцию антивируса, замер, глядя на девушку. Но она, нажав кнопку, прислонила телефон к уху и выскочила из помещения.

– Отец? Отец! Тебя не слышно, говори, – Спицыну посетило крайне дурное предчувствие.

Все это время Леонид Спицын, казалось, напрочь забыл о существовании своей дочери. Может, он звонит, чтобы поздравить их с открытием вакцины? Узнать, как дела у дочери? Жива ли она вообще? Но это было бы слишком не похоже на такого человека, как ее отец.

Марина услышала несколько неразборчивых слов и… кашель. Такой знакомый кашель. У нее потемнело в глазах.

– Отец, что с тобой? Ты заразился?..

Ответом был кашель. Ее отец словно задыхался. Она все поняла.

– Как давно, отец? Возможно, мы успеем тебя спасти! Как давно ты заметил симптомы?!

Но на этом связь прервалась, и все попытки связаться еще раз были тщетны. Спицына вернулась в хранилище и первым делом взглянула на руку Льва – над локтевым сгибом с внутренней стороны руки, точно там же, где и у нее, была круглая отметина. Горбовский натянуто улыбался. Пистолетный шприц лежал в стороне с пустой емкостью.

– Мой отец, – начала она, и слезы навернулись на глаза. – Он заражен. Я не знаю, сколько, и есть ли еще шансы. Он звонил с домашнего телефона.

– Едем немедленно, – отрезал Лев. – Собирайся. Мне нужно кое с кем переговорить.

Его голос был полон решимости.

– У нас есть нужная доза вакцины для него?

– Да, есть одна. Маленький излишек. Если понадобится, этого хватит. Если еще не поздно.

Предоставленный им военный транспорт быстро преодолел нужное расстояние по пустым дорогам эвакуированного города. Почему Спицын находился дома? Почему он не эвакуировался вместе со всеми? Марина решила, что это как-то связано с его служебным положением. Все-таки он военный, а не просто гражданский.

Дом выглядел пустым и заброшенным. Вдвоем со Львом девушка взбежала на нужный этаж и обнаружила, что дверь в квартиру приоткрыта. Это зародило в воображении Марины самые ужасные картины. А вдруг отец звонил ей на последнем издыхании, приближаясь к агонии? Ей было просто страшно входить сюда. Понимая это, Горбовский зашел первым и отправился на поиски ее отца, которого прекрасно помнил с того самого случая, когда в НИИ было ЧП, и Спицын явился, разгневанный, чтобы забрать свою дочь. Но в тот же миг раздался громкий сухой кашель, и Марина поняла, куда надо идти. Переглянувшись, они ворвались в спальню.

На кровати, полураздетый, лежал Леонид Спицын, раскинув ноги и руки. Окно было плотно зашторено. Но даже слабого света Марине хватило, чтобы увидеть на шее отца ожерелье из темно-зеленых язв. Увидев гостей на пороге, он вновь зашелся кашлем, не в силах ничего говорить.

– Папа! – воскликнула девушка и хотела кинуться к нему, но Лев остановил ее порыв одной рукой.

– Ты же видишь, – сказал он спокойно. – Выйди. Я осмотрю его. Слезы сейчас не нужны.