Горбовский

Когда они втроем вошли в отдел вирусологии, Гордеев сначала решил, что у него поехала крыша. Безумным взглядом он уставился на смущенно улыбающегося Гаева, застыв на месте, как памятник.

– Юрек Андреевич, Вы тоже это видите, или я совсем сошел с ума?

– Похоже, что не ты один.

Голос Пшежня, однако, заметно повеселел.

Гаев сорвался с места и кинулся к своему другу, чтобы обнять его. Гордеев даже не сопротивлялся, но его расширенные глаза вопрошали всё пространство вокруг, что же здесь все-таки происходит?

– А пока Слава будет рассказывать вам свою удивительную историю, я должен срочно отправиться к Крамарю. Со мной не идет никто, – быстро и четко проговорил Горбовский. – Всех вакцинировали?

– Пока вас не было, мы бы успели три таких НИИ вакцинировать, – ответил Пшежень, не скрывая довольной улыбки.

– Новая партия поставлена на синтезирование?

– Об этом тебе лучше узнать у человека, к которому ты направляешься.

Оказалось, все были готовы простить Гаева и принять обратно. Его возвращение уже не сопровождалось прежними эмоциями. Горбовский быстро ушел, вызвав подозрения у Спицыной. Пока Гордеев и Гаев, воссоединившись, ворковали, девушка подошла к Пшежню.

– Лев что-то скрывает.

– Думаешь?

– Вижу это прекрасно. Юрек Андреевич, скажите, сколько было образцов антивируса в первой партии?

– Ровно столько, сколько сотрудников осталось в сокращенном штате – пятьдесят шесть.

– Нет, подождите, Вы не ошибаетесь?

– Ну что ты, Мариночка, я еще не разучился считать.

– И не было еще одной лишней, на всякий случай? Для подстраховки.

– Что ты, что ты. Мы и так еле вытянули на наш штат, откуда там лишней взяться?

– Но, перед тем как мы уехали, Лев заходил, чтобы взять еще одну?

– Такого не было. Вы взяли себе две, затем уехали. Марина, я чего-то не знаю? Что с тобой?

– Не было лишней вакцины, – сказала Спицына. – Не было.

До нее вдруг дошел весь ужасный смысл этих слов. Они означали, что Лев инфицирован. Он заражен. Он не вакцинировался, обманул ее, чтобы спасти ее отца. Но она ведь видела отметину на его руке! Он мог использовать пистолетный шприц вхолостую, чтобы провести ее. Скорее всего, он так и сделал. А потом провел несколько минут в компании ее умирающего отца и заразился. Но свою неиспользованную вакцину он отдал… Гаеву.

Глава 29. Горбовский

«Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить».

А. и Б. Стругацкие

Марина не понимала, что она ощутила в тот момент, как догадалась обо всем. Злость, гнев и ярость или шок, ошеломление и страх. Зато девушка готова была дать руку на отсечение, что такой бешеного коктейля отрицательных эмоций она еще в жизни не испытывала. В голове пульсировало, словно там, внутри, кто-то пролил серную кислоту: «Лев инфицирован, Лев инфицирован, Лев инфицирован. Он может умереть. Зачем он сделал это? Накануне вакцинации он говорил мне, как дорожит нашим общим будущим, а потом он поступил вот так?!»

Ничего не объяснив Пшежню, девушка ринулась на поиски Горбовского, чтобы как минимум морально уничтожить его за этот опрометчивый поступок. Кровь гулко шумела у нее в ушах, страх безжалостно сжимал не только сердце, но и остальные внутренности. Лев, единственный человек, который у нее остался, мужчина, заменяющий ей отца, заражен и может умереть. Больше она ни о чем не могла думать. Ни о чем.

Спицына мчалась по коридору в сторону секции генной инженерии. Ученые, что попадались ей на пути, в замешательстве останавливались, увидев ее лицо, задавали вопросы, кричали ей вслед. Но Марина сейчас хотела найти только Льва. И она нашла его. Заметив, как он выходит из секции, она набросилась на него, почти оскалившись, схватила за плечи.

– Что ты натворил, Лев?! – закричала она, не сдерживая эмоций. Отчаяние и страх сочились в каждом ее слове. – Что ты сделал?! ЗАЧЕМ?! Во имя чего ты подверг себя такому риску? Ты хочешь умереть? Хочешь оставить меня? Почему ты так поступил?

– Марина, не кричи. Первым делом для меня было обезопасить тебя…

– Как ты можешь? Зачем ты это делаешь? Я не стану жить, если ты умрешь! Зря ты тратил вакцину на меня и не потратил на себя!

– Дело вовсе не в этом. Я решил, что твоего отца еще можно спасти. А потом позвонил Гаев, и я не мог быть таким эгоистом, чтобы потратить вакцину на себя, если мы успевали спасти его, – Горбовский говорил очень спокойно и уверенно, как человек, который уже очень далеко отсюда.

– Но ты заражен теперь! Лев! Ты ведь инфицирован! Почему ты ведешь себя так спокойно?

– Да, я заражен. Но у меня есть еще пятнадцать часов в запасе, а новая партия должна уложиться в этот срок.