Голубой лабиринт

На мгновение Пендергаст покачнулся — всему виной была пустяковая неустойчивость из-за беспокойных и резких порывов ветра, бьющих по ногам. Затем он повернулся на юг и начал спускаться вниз через соль, пыль и песок к своей арендованной машине.

26

— Да, — сказал младший куратор. — Конечно, я помню его. Он работал с Марсалой, примерно, два месяца назад. Они с Марсалой вели себя, как приятели, что было довольно необычно.

— Тот парень на экране похож на него? — переспросил Бономо.

— Почти в точности. Кроме... — куратор присмотрелся к ноутбуку, — мне кажется, что его лоб был немного шире. Шире в висках, пожалуй.

Бономо сотворил волшебство с помощью своей программы проектирования лиц.

— Вот так?

— Еще немного шире, — качнул головой куратор с возросшей убежденностью в голосе, — и выше.

Еще немного магии.

— Так?

— Да. Это идеально.

— Идеально? В самом деле?

— Абсолютно.

— Мы стараемся угодить клиенту! — сказал Бономо и разразился своим фирменным смехом.

Д'Агоста с улыбкой наблюдал за этим странным процессом обмена любезностями. Они проводили опрос персонала отдела остеологии, вызывая каждого, кто вспомнил, что видел этого «ученого», которому помогал Марсала. Дополнительные свидетельства позволили Бономо подправить портрет, созданный накануне, чтобы добиться еще большего совпадения. Д’Агоста был настроен оптимистично и собирался вскоре снова начать обзор записей с камер наблюдения с портретом преступника на руках. Его интересовали две даты — в частности, день, когда был убит Марсала. А еще тот, когда он расписался за образец для посетителя.

Д'Агоста вычеркнул имя младшего куратора на своем листе. Теперь следовало двигаться дальше по списку. Следующей сотрудницей отдела остеологии, видевшей фальшивого ученого, была женщина по фамилии Споттинг. Д’Агоста не преминул познакомить ее с Бономо и с удовольствием понаблюдал, как она делится с ним своим мнением. Бономо прорубил довольно широкую просеку в пыльном и тихом музее, громко разговаривая, шутя, делая всезнайкам замечания и хохоча во весь доступный объем своих легких. Это приносило д’Агосте тайную радость, особенно когда Фрисби несколько раз высовывал голову из своего кабинета и хмурился. Он ничего не говорил — что он мог сказать? Это было дело полиции.

Уголком глаза д’Агоста заметил Марго Грин. Она шла по коридору неподалеку от главного входа в отдел остеологии. Их глаза встретились, и она махнула рукой в сторону соседнего хранилища.

— Ну как? — обратился д’Агоста, последовав за ней внутрь и закрыв за собой дверь. — Готовы рассмотреть те дополнительные образцы?

— Уже сделано. Готтентот так и не был найден. Отсутствующая трубчатая кость также не нашлась ни в одном из близлежащих лотков. Но я провела дальнейший анализ женского скелета, как и обещала. Я хотела бы дать вам новую информацию.

— Я весь внимание.

Д’Агосте показалось, что Марго выглядит слегка запыхавшейся.

— Я могу подтвердить большинство своих первоначальных выводов о костях. Дальнейшее изучение, в частности, соотношение изотопов кислорода и углерода, присутствующих в скелете, указывает на то, что рацион и географическое местоположение соответствуют женщине, жившей в конце девятнадцатого века, возрастом примерно шестьдесят лет, находившейся в городской американской среде, возможно, Нью-Йорке или окрестностях.

По коридору вновь пронесся взрывной звук смеха Бономо. Казалось, даже стены сотряслись от его хохота.

— Еще немного громче, — сказала Марго, — и ваш друг мог бы обскакать Джимми Дюранте[66].

— Он немного несносный, но он лучший в своем деле. Кроме того забавно наблюдать за Фрисби, который нервничает по пустякам.

При упоминании имени Фрисби, лицо Марго помрачнело.

— Как вы справляетесь? — спросил д’Агоста. — Я имею в виду, находится здесь вот так. Я знаю, что это для вас нелегко.

— Я поступаю правильно.

— Фрисби усложняет вам жизнь?

— Я справляюсь.

— Вы хотите, чтобы я поговорил с ним?

— Спасибо, но это не поможет. Я ничего не приобрету и могу все потерять из-за этой конфронтации. Музей может быть настоящим змеиным логовом. Если я буду вести себя тихо, все будет хорошо, — она помолчала. — Знаете, есть еще кое-что, о чем бы я хотела с вами поговорить.

— И о чем же?

Несмотря на то, что они были одни, Марго понизила голос.

— Вы помните, когда просили Сандовала проверить сопроводительную запись на этот скелет?

Д'Агоста кивнул, но не смог понять, к чему она клонит.

— И когда мы добрались до имени препаратора — доктора Паджетта — Сандовал сказал: «О! Тот самый Паджетт».

— Продолжайте.

— В тот момент это показалось мне странным. Поэтому сегодня я спросила Сандовала об этом. Как и многие работники музея, он любит собирать старые слухи и сплетни. Во всяком случае, он рассказал мне, что у этого Паджетта — который, кстати, являлся куратором отдела остеологии здесь много лет назад — была жена. И она исчезла. Между ними произошел какой-то запоминающийся скандал… Ее тело так и не нашли.

— Исчезла? — переспросил д’Агоста. — Как? И что за скандал?

— Он не знает, — ответила Марго.

— Вы думаете, о том же, о чем и я?