Голубой лабиринт

Задыхаясь, Марго увидела тень Слейда на дальней стене тупика — черную на фоне красного аварийного освещения. Сердце Марго бешено колотилось, она наблюдала, как ее палач приближается к ней. А затем она увидела духовую трубку, слегка подрагивающую и медленно продвигающуюся вперед. Следом в поле ее зрения появились голова и руки Слейда. Он шел осторожно, с трубкой у губ, не спеша, тщательно целясь, готовый выстрелить еще одним дротиком.

На этот раз он не собирался снова упускать свою жертву.

70

Барбо шел вперед, а следом за ним бритоголовый наемник толкал перед собой Констанс. Они прошли через Музей бонсаи в дальнее крыло Пальмовой оранжереи, по-прежнему оформленное для предстоящей свадьбы, но сейчас выглядевшее слегка потрепанным. Четверо мужчин стояли вокруг фигуры, сидящей за столом, приготовленным для невесты и жениха. На столешнице стояла единственная свеча, дающая слабый круг света, едва ли способный рассеять общий мрак.

Констанс дрогнула, увидев Пендергаста, сидящего на стуле с закрепленными на запястьях наручниками, перемазанным грязью лицом и в помятом костюме. Даже его взгляд утратил былой блеск. На мгновение при виде нее его потухшие оловянные глаза вспыхнули, и Констанс была в ужасе от плескавшейся в них безнадеги.

— Ну, вот так сюрприз, — начал Барбо. — Неожиданный, но не нежеланный. На самом деле, я не смог бы придумать лучше. Ты доставил мне прямо в руки не только свою прелестную маленькую подопечную, но и свою собственную очень больную персону.

Мгновение он созерцал Пендергаста с холодной улыбкой, а затем обратился к двум мужчинам.

— Поставьте его на ноги. Я хочу целиком владеть его вниманием.

Они выполнили указание.

Пендергаст был настолько слаб, что едва мог стоять, и наемники вынуждены были его поддерживать, чтобы не дать его коленям подогнуться. Констанс едва могла смотреть на Пендергаста. Все еще существо заливала душевная боль, ведь именно она завлекла его сюда. Если бы не ее афера, он не пришел бы…

— В конце я собирался нанести тебе визит, — сказал Барбо, — чтобы ты знал, кто это сделал, и почему. И... — Барбо снова улыбнулся, — особенно, чтобы ты знал, как возникла идея этой маленькой схемы.

Голова Пендергаста завалилась на бок, и Барбо обратился к своим бойцам.

— Разбудите его.

Наемник с мускулистой шеей, так густо покрытой татуировками, что она казалась полностью синей, шагнул вперед, и нанес точечный удар по голове Пендергаста сбоку.

Констанс уставилась на татуированного.

— Вы будете первым, кто умрет, — тихо произнесла она.

Мужчина посмотрел на нее, его губы скривились в усмешке, а похотливый взгляд отправился блуждать по ее телу. Он издал короткий смешок, затем резко выбросил руку и схватил ее за волосы, притягивая к себе.

— Что? Ты собираешься убить меня той винтовкой М-16, которая спрятана у тебя под сорочкой?

— Хватит, — резко приказал Барбо.

Татуированный с ухмылкой отступил, а Барбо вернул снова обратился к Пендергасту.

— Я подозреваю, что ты уже знаешь в общих чертах, почему я отравил тебя. И ты, наверняка, оценил эту поэтическую справедливость. Наши семьи были соседями в Новом Орлеане. Мой прапрадед ходил на охоту с твоим прапрапрадедом, Иезекиилем на его плантации, в то время как он сам несколько раз приглашал Иезекииля и его жену на ужин. В ответ Иезекииль отравил моих прапрародителей своим так называемым эликсиром здоровья. Они умерли в адских муках. Но на этом дело не кончилось. Моя прапрабабушка принимала эликсир во время беременности и родила, прежде чем она сама поддалась воздействию. В результате эликсир вызвал эпигенетические изменения в ее роду — в нашей семейной ДНК — передающие дефект из поколения в поколение. Конечно, никто не знал об этом в те годы. Но время от времени, очередной член нашей семьи умирал. Врачи были озадачены, а мои предки шепотом называли это «Семейным недугом». Но когда от него спаслось поколение моего отца и мое, я предположил, что «Семейный недуг» выжег сам себя, — он тяжело вздохнул и сделал паузу. — Как я ошибался! Мой сын стал следующей жертвой. Он умирал медленно и мучительно. И снова врачи были озадачены. И снова они сказали, что это какой-то унаследованный изъян в наших генах, — Барбо остановился, глядя на Пендергаста, и погрузившись в свои мысли. — Он был моим единственным сыном. Моя жена умерла. Я остался один со своим горем.

Глубокий вдох. Ухмылка.

— И тогда мне нанесли визит. Твой сын. Альбан.

При этом Барбо повернулся и начал медленно вышагивать по помещению, его голос зазвучал тихо, в нем появилась дрожь.