Голубка

И вдруг до конца поняли, что это их дом. То есть место, где можно целоваться без оглядки.

Он ее целовал в холодные еще от улицы щеки, в нос, уголки губ и в глаза, которые были горячей всего. Он гладил ее куртку, окунаясь носом в теплую ее шею и произнося какие-то слова, лишенные смысла, предназначенные для выражения его восторга перед ней. В этом бормотании было про ранний березовый сок, которым пахла ее кожа.

Но, может, не про березовый сок было в тех словах, ведь никто, даже она, не понимал их.

Они сходили в женское общежитие и перенесли постель. Часа в три ночи, когда они еще не спали, в дверь с силой забарабанили, мужской голос сказал:

— Лид-ка, дрянь, ты легла с Никитой? Зачем ты с Никитой? Ты разрываешь мое сердце! Это я, Антон...

Они молчали, смущенные, не сразу сумев понять, к кому обращены эти слова. Человек говорил:

— Лидка, знай: Никита тебя обманет. У него есть жена в Торжке.

Виктор зажег свет и подошел в трусиках к двери. В коридоре стоял парень и рассматривал трещины на стене.

— Здесь нет этой твоей Лидки, она переехала, слышишь? Иди, не мешай спать.

Виктор запер дверь и вернулся. Но парень не ушел, он заплакал за дверью, слезы он вытирал рукой и размазывал по стене.

Виктору это надоело, он крикнул: 

— К чертовой матери!

И человек ушел.

Женя лежала, закрыв глаза. Как будто не слышала ничего или не хотела слышать. Но громко и отчетливо вдруг она сказала:

— Не надо при мне ругаться. Ладно? И не подумай, что я чистоплюйка, я слышу в тысячу раз худшее. Когда первый раз на Иркутской услыхала, у меня прямо сердце закатилось... Но это другое. Меня на работе не пугает... А твое слово прямо в кожу, в тело, понимаешь?.. Ну, потому что оно твое!

Вскоре пришел Никита, как они поняли, и стал звать Антона, чтобы поговорить с ним на чисто производственные темы. Так как Антон не выходил, Никита сдержанно пристыдил его. Он сказал:

— Антон, ты же лентяй, ты не выполняешь плана, и ты хочешь, чтобы тебя любили женщины. Никогда! Лида, он не выполняет план, он сачок и лентяй, у меня сохранились наряды. Антон, выйди, я выведу тебя на чистую воду.

Виктор терпел и нервничал.

Наконец, не выдержав, он закричал:

— Нет здесь твоего Антона, понял? Он сделал три нормы, женился и вообще уехал в Торжок!

Никита огорошенно спросил:

— Лидка, ты бросила Антона? Это золотой человек, ты еще пожалеешь о нем!

Виктор швырнул в дверь подушку, и стало тихо.

Но ненадолго. Начали вставать люди к первой смене, они шли умываться и несколько раз стучали в дверь и спрашивали, почему нет воды, работает ли титан и прочее такое...

Забылись они перед самым утром и проснулись одновременно от стука совсем негромкого, наверное, в дверь стучали маленьким ключиком. Оба почему-то сразу поняли, что это «оно», то, чего они боялись; оно и должно было прийти так вот, негромко и властно.

Энергичный молодой голос — наверное, это была комендантша — спрашивал о чем-то Матрену, та отвечала ей глухо, неразборчиво. Женщина сказала в дверь очень спокойно:

— Товарищи, вы заняли служебное помещение. Вы можете объяснить, почему вы там находитесь? Вы должны сейчас же освободить комнату, сейчас же, пока не пришли мастера.

Они оба молчали.

Женщина спросила:

— Вы можете подать голос? В конце концов с вами разговаривают, мы хотим знать, кто там находится и откуда.

— Мы из города Проно,— ответил Виктор.— Улица Графтио, один.

— У нас нет Графской улицы,— сказала комендантша.— Вы там один или с женщиной?

— С женщиной.

— Я так и знала,— сказала комендантша.— Но вы хоть расписаны? — спросила она прямо в дверную щель, стало слышно даже ее дыхание.

— Мы знали, что вы спросите, и поэтому расписались,— сказал Виктор.

Им показалось, что комендантша облегченно вздохнула. Матрена добавила: «А то бывают и нерасписанные».

— Что же вы намерены делать? — спросила комендантша.

— Жить,— ответил Виктор.

— Но жить здесь нельзя. Вы можете поговорить с товарищем Балкиным, если он разрешит...

Они молчали, и комендантша молчала — то ли ждала их ответа, то ли раздумывала.

— Учтите, вас все равно выселят,— сказала она.— Но это будет гораздо неприятнее, уверяю вас. Мы вызовем слесаря и взломаем дверь. Надеюсь, вы понимаете, как это будет выглядеть?

Матрена сказала, что у нее есть ломик, и так дала по двери кулаком, что Женя дернулась в постели.

— Отворяй! — предложила Матрена.— У меня нынче санитарный день, клопов нужно морить, не до вас тут!

Женя сказала:

— Знаешь, в детстве я почему-то говорила: «старуха Извергиль».

За дверью стало тихо. Может быть, они искали взламывающий инструмент или звонили слесарю, а может, своему начальству. Минут через двадцать, которые Женя и Виктор провели в совершенном молчании, подъехала и остановилась за окном машина, «газик», как определила Женя, которая по звуку могла назвать любую машину. В коридоре раздались шаги, комендантша сказала: «Это здесь».

Мужчина сказал в дверь:

— Товарищи, с вами говорит Балкин. Я могу войти один, чтобы побеседовать с глазу на глаз?

— Начальник жилуправления,— негромко сказала Женя.— К нему месяц не достоишься на прием.