Головоломка

Было очень трудно не издавать никаких звуков. Мне даже казалось, что сердце остановилось. Мы были зачарованы своей собственной невидимостью. Так и хотелось крикнуть: «Ты там, Хасс?» — но я сдерживал себя. Молчание тоже было нашей защитой. Невидимые и неслышные. Пахло же от нас речной глиной и лесной грязью. Мы специально валялись в прелых листьях и гниющей зелени. Мы пахли лесом.

Я заснул стоя.

Не знаю, сколько я продремал.

Я проснулся, сжимая ассегай.

Что-то приближалось.

Волна смрадного дыхания накрыла меня. Слышалось осторожное шарканье. Кто-то шел по одной из прогалин, вытоптанной в тропическом лесу. Звуки шкуры, скребущей о кору деревьев. Громкий выдох. Потом более быстрое движение. Топот ног.

Я тревожно оглянулся вокруг. Хассан тоже заснул. И он все еще спал! Я слышал, как он сопит.

Что же мне делать? Я не могу позвать. И не могу двинуться.

Птица-носорог села на соседнее дерево. Я взмолился, чтобы она закричала. Я молча умолял ее заверещать. Но она этого не сделала. Она поняла, кто приближается к лужайке, и улетела, не издав ни одного звука. Я ее не виню. Я сам мечтал в этот момент о крыльях, на которых можно взмыть в небо.

Я уставился на Хассана. Проснись! Ну проснись же, дуралей!

Вдруг я увидел два блестящих глаза, которые почти в ту же секунду исчезли. Он проснулся! Его глаза были открыты! Я почувствовал внутри себя волну облегчения. Мне совсем не хотелось делать это одному. Мне не придется биться в одиночку.

В этот момент из леса появилась человеческая фигурка.

Джорджия!

Она в опасности. На ее теле не было рисунков или татуировок. Она вообще не замаскирована. В отличие от меня или Хасса она видна как на ладони. Ее было так же легко разглядеть, как редкую тропическую птицу в стае серых фрегатов.

Джорджия выглядела уставшей и запыхавшейся, но, более того, она перепугалась до смерти. Она быстро оглянулась через плечо и бросилась бежать прямиком к пещере. Я хотел крикнуть ей: «Только не сюда!» — но было уже слишком поздно. Она упала на колени и вползла в логово.

Ее кто-то преследовал. И мы отлично знали, кто.

Он проломился через лес и теперь стоял перед нами, красноглазый и сопящий. Он отдувался, стоя на поляне, довольный тем, что его жертва теперь в пределах досягаемости. Его добыча не только не смогла убежать, но сама загнала себя в ловушку. Он знал, где она. Он уставился на вход в логово. Он очень медленно враскачку пошел к темной дыре.

Джорджия была в логове дракона.

Дракон стоял у входа и смотрел внутрь, прекрасно зная, что жертва там. Ни одна из тех ловушек, которые расставил Грант, не сработала. Дракон слишком хитрый. Он осторожно обходил все те места, где листва была помята.

Он не дурак, этот дракон.

Что сейчас творилось в его мозгу? Понятия не имею. Могли он вообще думать? Или это было просто хладнокровное существо, ведомое инстинктами?

Хасс неподвижно стоял по другую сторону от зверя. Я не мог его видеть. Даже если бы между нами не было драконова тела, мы бы друг друга не увидели, так хорошо замаскировались. Дракон тоже нас не видел. Раскраска, татуировки с кожи Матери зверей, прекрасно скрывали наши силуэты, прятали нас в пестрых тенях листьев.

Мог ли дракон чувствовать наш запах?

Кажется, нет. С этой топкой в горле он, возможно, вообще мог ощущать только запахи пепла и дыма, которые явно перебивали все другие ароматы. А на наших телах еще была вонючая болотная грязь, которая заглушала запах человека. Пока мы не двигались, мы были в безопасности. Мы должны были оставаться совершенно неподвижными, как древние охотники, как сегодняшние бушмены. Мы должны были стоять и ждать момента, чтобы напасть.

Напасть?

Мы что, серьезно собирались напасть на эту огромную зверюгу?

Я знал, что мы собирались. Мы должны. Это гнусное чудище вглядывалось в темноту пещеры. Наша подруга была там как в ловушке. Джорджия была внутри. Наша Джорджия. Ни при каких обстоятельствах мы не могли позволить ей умереть. Даже если злобное древнее создание заберет наши жизни, мы все равно должны попытаться спасти ее.

Я не знаю, почему я оставался спокоен. Я должен был трястись от ужаса. А я был тверд как камень. Полностью сосредоточен. Глубоко внутри меня пробуждалось какое-то чувство, которое дремало тысячи лет. Оно появилось на свет и взращивалось тысячами моих предков, живших в каменном веке. И вот оно проснулось в моем молодом теле. Она опять востребована после всех этих тысячелетий, эта непоколебимая решимость охотника. Все сосредоточено на одной задаче — убить дракона. Каждая частичка моего тела, каждая клетка моего мозга работала на эту цель.

Откуда-то я знал, что Хассан чувствует то же самое.

Мы оба обратились к памяти наших предков и вернули себе решимость древних охотников.

Храбрость как будто закипала где-то у меня внутри. Нервы напряжены, но все под контролем. Все мысли сосредоточены на одном действии.