Голоса трех миров

Но вот и он стал различать за тихим журчанием воды какие–то звуки — не то сопение, не то шарканье, потом плеск. Это кто–то, идущий по их следу, тоже оказался в потоке. Бурый напрягся еще больше. Шерсть на спине поднялась жесткой щеткой, мышцы мелко дрожали. Но нет, тот, кто тоже оказался в потоке, выбрал противоположное направление, звуки всплесков, порождаемые его движением, удалялись. Наконец они стихли. Выждав еще с минуту, Бурый двинулся туда, откуда пришел, на сей раз против течения. Когда они снова увидели свет, бурый повернул на прежний путь, и они вновь вышли на сушу.

«Он знал, что за нами кто–то идет. — Понемногу Андрей начинал понимать алгоритм поведения собаки. — Он свернул в воду и увел меня вниз по течению, чтобы тот нас не учуял. Успех — пятьдесят на пятьдесят, но все же нам выпала счастливая карта».

Теперь Андрей снова видел бурого, правда, обесцвеченного сумраком, в темноте не только все кошки, но и собаки серы. А света становилось все больше. С неохотой Андрей убрал руку с теплой спины, цепляться за поводыря теперь не имело смысла.

Вот они уже на новом перекрестке, неплохо освещенном, прямо над головой горит какая–то на диво допотопная лампа. Светит и тихонько зудит. Но что это еще за новые звуки? Они доносятся из левого коридора и похожи на шум драки. Хрипы и возня, визг, писк, скрежет и вой дикой боли, и все это искорежено эхом.

Бурый пошел прямо туда. Зачем? Впрочем, ему виднее. Теперь из всех звуков слышен только скулящий крик, сначало громкий, потом все тише и тише. Что же там происходит? А бурый уже понесся вперед во весь дух, и Андрей тоже, хотя он не может бегать, как собака. Бурый взорвался лаем, наплевав на оето- рожность. Вперед, вперед, надо успеть. Только к чему?

Он нашел бурого стоящим за первым поворотом и не сразу понял, над чем тот склонился, а когда подошел, вздрогнул. У стены, вытянув лапы, лежал истерзанный пудель. Повсюду валялись клочья черной шерсти, будто пуделя здесь только что стригли.

Пудель еще дышал, но дела его были плохи. На тонких черных губах пузырилась алая пена, веки полуприкрыты, а из–под них — белые полумесяцы закатившихся глаз. Но самым страшным оказалось другое — из собачьего бока торчали две большие и толстые стальные спицы. Такого злодейства Андрей не мог себе даже представить. Кто? Кто мог это сделать?!

— Мы не можем его здесь так оставить, — сказал Андрей, позабыв, что не услышит мнения бурого.

Но тот легко нашел выход, он только глянул снизу Андрею в глаза и вильнул хвостом — все понятно, бурый согласен.

«С ним проще, чем с Рутой», — невольно отметил Андрей и добавил вслух:

— Пойдем с ним назад.

Он стянул свой изорванный хитон через голову, дрожащими руками, но аккуратно переложил на него раненую собаку и, закутав как умел, не вынимая игл, осторожно взял на руки. Пудель даже не скулил, видать, жить ему оставалось недолго. Если бы они были не здесь, а хотя бы в Парке, через пару минут подоспела бы помощь. Они возвращались быстрым шагом, ничего уже не опасаясь. И до того последнего пройденного ими перекрестка весь путь был освещен великолепно. Череда ламп с равными промежутками тянулась по потолку коридора. Когда до перекрестка оставалось не больше десяти шагов, на свет выскочил ротвейлер в полицейском жилете из кевлара, обшитого титановыми пластинами. Джоб — Андрей узнал его сразу. Ротвейлер выскочил и развернулся в их сторону, склонив голову и приготовившись к бою, а точнее, намереваясь атаковать.

— Стой там, Джоб! — крикнул Андрей еще прежде, чем успел о чем–то подумать.

К его удивлению, ротвейлер послушался.

— У нас раненая собака, — продолжал Андрей. — Это пудель. Ему срочно нужна медицинская помощь. Стой там, Джоб! — повторил он, заметив, как чуть было не рванулся вперед ротвейлер. Собака снова послушалась его приказа. — Это не мы его, — продолжал Андрей. — Мы даже не знаем кто. Мы прибежали на звуки. Если ты настоящий полицейский, Джоб, ты ему сейчас поможешь, для него дорога каждая секунда.

Андрей осторожно опустился на одно колено и положил завернутого в хитон пуделя на пол.

— Мы уходим, — сказал он Джобу и, выпрямившись, стал медленно пятиться. На каждый его шаг делал один шаг в ту же сторону и ротвейлер. Бурый двигался в согласии с Андреем. Все быстрее, быстрее пятился Андрей, потом развернулся и кинулся прочь по освещенному коридору. Он слышал, как тяжело, но мягко топочут у него за спиной собачьи лапы. Оглянувшись еще на секунду, увидел Джоба, склонившегося над свертком хитона, Эл, по–спринтерски несущуюся от перекрестка, и бурого, скакавшего в двух шагах намеренно замедленным ходом.

«Прикрывает», — подумал он с благодарностью.

На новом перекрестке Андрей свернул не налево, где лежал раньше раненый пудель, а направо. Коридор здесь тоже был освещен, сплошь увешан по стенам толстыми кабелями и проводами, ниже проводов тянулись еще более толстые черный трубы. И дальше он бежал не останавливаясь очень долго. Меняя направление на перекрестках, оглядываясь перед тем, как свернуть. Всегда за ним двигался бурый, но од