Голод. Последний вампир

 Он достал сигару и, подержав ее в зубах, отложил в сторону. Его норма — одна сигара в день. Стоит ему выкурить эту, и его ждет весьма неприятная перспектива: у него было железное правило — если он выкуривает две сигары, то целую неделю не курит вообще.

 За фигурным стеклом двери он увидел тень. Звякнула ручка.

 — Когда пересмотр? — войдя, спросила Сара. — Мы готовы.

 — Не сегодня. Совет сегодня рано разошелся по домам.

 — Совет? Совет директоров?! Я думала, мы имеем дело с Бюджетной комиссией.

 — Нет. Хатч отказался выносить дело на комиссию. Мне ничего не остается, как самому идти на Совет.

 — Я к этому не готова.

 — Перестань трястись от страха. Ты готова, и — зная тебя — я утверждаю, что ты абсолютно готова. И ты можешь подготовить и меня.

 — Но я даже не представляю, кто там сидит.

 — А я их видел. Въедливы как черти. Они именно такие, какими ты можешь представить себе трех магнатов мирового масштаба, губернатора в отставке и двух нобелевских лауреатов. — Он улыбнулся. — Извини, что я тебя запугиваю. Я просто побуждаю тебя быть лучше, чем ты есть на самом деле. Скажи, что мне надо говорить, чтобы произвести на них впечатление.

 — Есть, сэр. — Она небрежно отдала ему честь. — Мне надо надеть новое платье? Сделать прическу?

 — Ты только представь материалы. Я сам буду иметь с ними дело.

 — Слава Богу!

 — Ты вполне можешь положиться на меня. — Он откинулся назад, следя за тем, чтобы эта старая развалюха — его стул — не упала. Он будет рад — и он это заслужил — завести себе приличную мебель. Очень характерно для Хатча: ему нравилось демонстрировать, сколь нетребовательны его сотрудники — тесные кабинеты, самая скверная мебель во всей клинике. Даже у временно проходивших курс интернов рабочие места и то лучше.

 — Ты кажешься до смешного счастливым. — Так оно и есть. Это дает мне прекрасную возможность стать главой клиники. Если Совет начнет диктовать Хатчу свои условия, ему придется уйти. Подозреваю, что на Совете об этом уже поговаривают.

 — Том, ты опять мною пользуешься.

 — Потому что ты очень полезна, любимая.

 Она рассмеялась, покачав головой. Тому не понравилось, что она так ставит вопрос. Действовать в целях достижения взаимной выгоды отнюдь не значит использовать кого-то в своих интересах, что бы там она ни имела в виду.

 — Я спасаю твою карьеру.

 — Чтобы подстегнуть свою собственную.

 Это было нечестно. Он почувствовал себя задетым.

 — Я стремлюсь к тому, что нужно нам обоим, Сара. Важно это — и только это.

 Глаза ее были закрыты, словно она испытывала боль.

 — Просто мне не нравится в тебе эта черта. Она меня пугает. Мне не хочется думать, что ты идешь по головам других людей.

 — Тогда обманывай себя. Я ничего не имею против.

 — Том, я думаю, меня пугает то, что я тебя так люблю. Я чувствую себя такой уязвимой.

 Ему захотелось обнять ее, как-то успокоить, но их разделял стол. Они сидели молча, не двигаясь.

 — А что, если тебе это не удастся? — спросила она внезапно осевшим голосом.

 — А что, если ты возьмешь себя в руки?

 Она потянулась рукой к столу между ними. Она наверняка хотела, чтобы он ее обнял, он видел блеск слез в ее глазах.

 — Нам обоим есть что терять. Ты превращаешь это в вопрос жизни и смерти.

 — Так было всегда. Я просто пытаюсь использовать ситуацию к общей нашей выгоде.

 — Именно эту черту я в тебе и не выношу! Ты используешь все подряд. Меня. Даже себя. Иногда я вижу тебя таким... таким чужим, страшным. Ты становишься другим — человеком, которого я не знаю, который сделает все — и даже больше, — чтобы добиться цели.

 У них часто бывали подобные разговоры. Поначалу Том не принимал их во внимание, считая это лицедейством, свойственным женщинам с непрочным положением, но в последнее время стал подозревать, что все гораздо глубже. Неуверенность Сары относилась не к ее карьере — хотя там было о чем беспокоиться. Он думал, сколько они еще протянут вместе. Разве сможет она бросить его из-за такой мелочи? Он нагнулся и взял ее за руку. Он понимал, что она чего-то ждет, но чего — он не представлял. Возможно, она хотела, чтобы он возразил ей, чтобы стал оспаривать истину, которую она высказала. Это было похоже на Сару — добраться до истины — весьма неприглядной — и постараться придать ей более удобоваримый вид.

 — Я такой, какой есть, — негромко произнес наконец Том — Я не буду с тобой спорить. Все очень просто. Мне нужна эта должность. Я лучше подготовлен. И я ее добьюсь. Он не сможет меня остановить. — Эти слова словно добавляли ему уверенности в себе. Вернее, иллюзию уверенности. На самом деле он чувствовал страх. Его могли выгнать с работы или, что еще хуже, могли лишить возможности самостоятельно работать, так что до самой смерти Хатча он будет у него мальчиком на побегушках.

 — Давай сходим куда-нибудь и выпьем. Пора уходить.

 — И это говоришь ты? уходить из лаборатории в семь часов вечера? Ты, должно быть, действительно решила на все махнуть рукой.

 — Они приводят в порядок статистические данные по изменению состава крови Мафусаила. Мне там нечего делать.

 — У тебя есть доступ к компьютеру? Я думал, тебе в этом теперь будет отказано.