Голод. Последний вампир

 Он нехотя встал и пошел вниз, задержавшись у двери в библиотеку. Везде были разбросаны книги и бумаги. Непохоже на Мириам — она помешана на порядке. Он тяжело уселся за ее стол, подумав, что сбережет силы, если будет поменьше двигаться. Идти на охоту среди бела дня и в таком состоянии — чертовски трудная задача.

 На столе лежал раскрытый журнал. «Исследования нарушений сна». Очередное увлечение Мириам. Ее глупая вера в науку просто смешна. Журнал был открыт на статье с весьма интригующим заголовком: «Психомоторные нарушения при аномальных реакциях на сон: этиология ночных кошмаров у взрослых», автор — С. Робертс, доктор медицины. Статья представляла собой на редкость бессмысленное собрание статистических данных и таблиц вперемешку с сентенциями, написанными заумным научным языком. Как Мириам могла находить что-то полезное в таком материале, было для Джона загадкой — равно как и то, что она собиралась с этим делать. Джон с опаской относился к науке, которая так влекла и возбуждала ее, — наука казалась ему занятием сумасшедших.

 Джон оттолкнул журнал, тупо уставившись в пространство. Он услышал какой-то звук, как будто тонко и пронзительно завыла сирена. Затем он понял, что звук идет из его правого уха. Достигнув максимума, звук исчез. Ничего хорошего в этом не было: ухо стало глохнуть. Надо срочно что-то делать, распад теперь шел очень быстро.

 Он вернулся к кровати, на которой Спал множество раз, и лег. Закрыл глаза. Сначала его усталое тело испытывало облегчение. Но Спать он не мог. Вместо этого перед его глазами стали появляться яркие геометрические формы. Затем они превратились в пылающие образы лица Мириам — Мириам, стоявшей над ним во время мучительного процесса трансформации.

 Его глаза открылись сами собой. Другие лица чуть было не появились вместо лица Мириам.

 Шум ревущей толпы растворился в тихом утреннем воздухе. Куда же в конце концов попадают мертвые? Никуда, как говорила Мириам, — или же за этой жизнью есть мир, мир возмездия?

 — Вы не можете меня винить, — прорычал он. С удивлением услышал он ответивший ему голос

 — Но я вас не виню! Вы тут ни при чем, это они забыли!

 Алиса.

 Джон повернул голову. Она стояла, нахмурившись, со скрипичным футляром в руке. Она пришла заниматься музыкой. Ее запах, до умопомрачения сильный, наполнил комнату.

 — Доброе утро, — сказал Джон, переходя в сидячее положение.

 — В десять часов я должна заниматься музыкой с Блейлоками. Но их нет. Она его не узнавала.

 — Да, да... у них какое-то собрание акционеров. Они просили... просили меня вам это передать.

 — Вы, должно быть, музыкант из Венского филармонического оркестра. Отец говорил мне о вас.

 Он поднялся на ноги, подошел к ней, поклонился. Он не смел к ней прикасаться, не смел даже случайно задеть ее рукой. Едва только он уловил ее аромат, муки голода стали почти нестерпимыми. Он никогда еще не испытывал столь дьявольского желания — желания, отчаянного до безумия.

 — Вы — штатный музыкант Венского филармонического?

 — Да. — Руки его тряслись, и он соединил их вместе, чтобы не вцепиться в нее.

 — У вас какой инструмент?

 Здесь осторожнее. Он не мог сказать — виолончель, с нее станется попросить его сыграть. В таком состоянии он был совершенно на это не способен.

 — Я играю... на французском рожке. Ага, так хорошо.

 — Черт, я надеялась, у вас струнный... — Она глядела на него мягким, напряженным взглядом. — Струнные гораздо интереснее. Хотя на них нелегко играть. У вас с собой ваш рожок?

 — Нет... нет. Я предпочитаю его не возить с собой. Инструменты плохо переносят поездки, вы же понимаете.

 Она отвела взгляд.

 — С вами все в порядке? — спросила она тонким голосом

 — Конечно, — ответил он. Но с ним не все было в порядке, ему хотелось разорвать ее надвое.

 — Вы выглядите таким старым. — Голос ее звучал тихо, чуть дрожа. Костяшки пальцев, державших футляр со скрипкой, побелели от напряжения.

 Джон попытался облизнуть губы, обнаружив, что они чуть не лопаются от сухости. В его памяти возникли лица других детей. Когда он еще только начинал, Мириам настаивала, чтобы он брал их, потому что с ними легче справляться. В те дни где угодно можно было найти бездомных, никому не известных детей.

 Лишение человека жизни постепенно потеряло для него свое значение. Он больше не помнил, сколько убийств у него за спиной. Она высосала из него последнюю каплю человечности и бросила его — на пороге смерти, пред лицом того, что он совершил.

 — Присядьте, — услышал он свой голос, — мы побеседуем о музыке, пока они не вернутся.

 Его рука коснулась скальпеля в кармане в то мгновение, когда она приняла приглашение и переступила порог.

 Это ему и было нужно; он бросился на нее. Отчаянный вопль вырвался из ее горла, глухим эхом прокатившись по всему дому. Гибкое тело извивалось, она царапалась и била его морщинистое лицо.

 Он вытаскивал скальпель, одной рукой скручивая ее волосы, не давая ей подняться с пола. Она молотила руками, царапая пол, стучала ногами — и чрезвычайно громко визжала.

 Чертов скальпель застрял в кармане.

 Она вцепилась зубами ему в руку, с легкостью прокусив иссохшую кожу.