Голод и тьма

Так что встреча с нашими западными родственниками меня никак не радовала, даже несмотря на то, что и у меня были кое-какие польские предки. Но положение обязывало, и мы – министр иностранных дел Русской Америки в моём лице и Ринат, а также Платон Осипов, взяли парадные облачения и последовали за Петром. Платон официально числился моим секретарём, а на самом деле ему была поставлена задача выявить возможных «агентов влияния» среди польских послов. Точно так же на приеме купеческой делегации секретарем Лёни Пеннера будет Аристарх Орлов, тем более, он и сам из купеческой семьи.

Несмотря на поздний час, нас провели в Посольский приказ, к Василию Яковлевичу, где мы до часа ночи обсуждали завтрашнюю встречу. Заночевали мы во дворце, а на следующее утро после поспешного завтрака мы поскорее облачились в парадное одеяния – занятие, которое я ненавижу, тем более, самому с ним не справиться, и мне помогали две девки, присланные Щелкаловым. Ринату и Платону была лафа – их присутствие на длительном церемониале приема послов и вручения ими даров царю не требовалось. А нам с Василием Яковлевичем пришлось надеть дорогую парчу и меха, несмотря на то, что все дворцовые помещения были жарко натоплены – чай, мы не немцы…

Успели мы как раз вовремя – поляки въезжали во внутренний двор государевых палат, когда мы вышли из них, чтобы поприветствовать дорогих гостей согласно протоколу. Поляки приехали в тяжёлых каретах резного дерева, сопровождаемые тремя возками со слугами. Послы были сплошь в меховых шубах и шапках, а руки держали в муфтах наподобие тех, которые станут популярны среди дам девятнадцатого века.

Встретил их Василий вежливо, но сдержанно, и пригласил их войти, присовокупив, что государь их примет в тронном зале. Слуг же определили в специальное помещение, куда большая их часть удалилась с верхней одеждой гостей. Лишь четверо из них присоединились к нам – они несли сундуки с дарами Борису. Я украдкой рассматривал "дорогих гостей". Первым шагал Лев Сапега, вполне себе славянского вида пожилой человек в богатом одеянии, отороченном соболем. Его портрет мы нашли в одной из книг – лысина, длинный нос, голубые глаза, острые седые усы, достаточно коротко постриженная борода. Фигурой он напоминал китайскую статуэтку Будды, но лицо несло выражение надменности и "европейской исключительности". За ним шествовал мой старый знакомый Любомирский. Третьего посла, чуть помоложе, объявили как Марчина Казановского – должен признаться, я чуть не заржал, вспомнив Казанову. И, наконец, как и было обещано, некий Иероним Загоровский, член Общества Иисуса, сиречь иезуит; высокий, аскетичного вида, но не похожий на фанатика, в отличие от его любечского безвременно почившего собрата. Кроме Любомирского, все они смотрели на нас без тени приязни; но стоило им пересечь порог тронного зала, как на лицах появилось весьма почтительное выражение – скорее всего, из-за разгрома, учиненного им под Черниговом и в Любече.

После торжественного вручения даров – каждый сундук побольше слуга передавал Казановскому, который с поклоном открывал его и показывал его содержимое, а сундуки поменьше презентовал лично Сапега. Чего в них только не было – от гобеленов и предметов аугсбургских и нюрнбергских мастеров до венецианских кубков и немецкого оружия. Борис сдержанно поблагодарил послов за дары и пригласил их на торжественный обед. А затем Щелкалов, Третьяков, Ринат, Платон и я уединились с гостями за чарой вина в одном из кабинетов. Должен сказать, что вино я так и не распробовал – его аромат начисто перебивали запахи, исходившие от наших собеседников.

Первый раунд, как обычно в таких случаях, был ознакомительным – переговоры по существу должны были начаться на следующий день, тем более, "дорогие гости" устали после длинной дороги. После того, как их проводили до их обиталища, мы собрались втроём в другом кабинете, поменьше – тот как раз обкуривался благовониями, чтобы хоть как-то сделать его пригодным для жилья.

– Ну что скажешь? – спросил я у Платона, с которым, в отличие от большинства "москвичей", я уже был на "ты".

– И Сапега, и Любомирский приехали сюда для достижения перемирия. А вот Казановский, скорее всего, будет искать встречи с потенциальными союзниками из числа бояр.

– И Загровский тоже?

– Возможно. Но я его вижу скорее как человека, присланного, чтобы отвлечь наше внимание. Слишком уж он похож на белую ворону – иезуит в православной Москве. Впрочем, проследим и за ним.

5. Наша песня не нова, начинай сначала

На следующий день столбик термометра вновь находился на нижней точке, так что было ли это минус сорок или минус пятьдесят, сказать было невозможно. Мы решили не возвращаться вечером на Никольскую, благо в царском дворце были мои «апартаменты», где хватало место и на меня, и на Платона, и на Рината, и даже на Женю. Девушке я собирался отдать небольшую спаленку, а мы бы расположились втроем в горнице.