Голод и тьма

– Бывал я в детстве в замке в Кирххайме, – сказал я. – Но мои родители и семья графа вскоре после этого разругались.

– А в Тюрингии вы бывали? Это моя родина.

– Только проездом. В Эйзенахе, Эрфурте и Веймаре.

Она посмотрела на меня с интересом, потом её взгляд стал несколько более изучающим.

– А вы, похоже, и правда тот, за кого вы себя выдаёте, – сказала она. – Слышала я, что семьи друг друга не любили. Да и то, что замок в Кирххайме, а Тек разрушен, знают немногие. Вот что, барон, хотела бы я с вами поболтать об Эйзенахе – я ведь оттуда родом. Но не сейчас, потом.

Взгляд её становился всё более маслянистым, и я, абсолютно того не желая, представил себе баронессу в моей постели и внутренне содрогнулся. Ведь если с Лиисой было вполне терпимо (хотя я попросил её у фон Каула только затем, чтобы мне не подсунули другую, похуже), то от самой идеи подобного времяпровождения с баронессой фон Лампе меня тошнило. И я понял, что сделаю всё, чтобы этого не произошло.

После обеда (маленький кусок жирной варёной свинины, ломоть плохо пропечённого хлеба, большая кружка пива, и более ничего), я вышел и столкнулся с фон Каула – тот в трапезах своего начальника участия не принимал.

– Ну что, барон, нравятся вам ваши покои?

– Очаровательные, и хозяева такие милые.

– Ну вот и ладненько. Я распоряжусь, чтобы к вам прислали эту эстонку.

– Спасибо! – сказал я и подумал, что зря… Но вслух, увы, ничего не сказал.

Тут ко мне подошёл слуга.

– Вас желает видеть её светлость, – сказал он.

Меня провели в большую тёмную спальню. Стены были покрыты портьерами, в окне было самое настоящее стекло, а посередине стояла огромная кровать с парчовым балдахином. Баронесса в одной ночной рубашке развалилась в огромном мягком кресле с книгою в тяжёлом позолоченном кожаном окладе. Рядом с ней стоял резной столик, а на нём поднос с хрустальным графином, наполненным, судя по цвету, вином, и двумя хрустальными же бокалами.

Увидев меня, она отложила книгу и протянула мне руку, которую я, как положено, поцеловал:

– Я так рада вас видеть, барон. А я тут сижу, читаю. – И она протянула мне фолиант.

Текста в книге практически не было – на каждой странице было по гравюре, про которую мои русские друзья из девяностых сказали бы "Дас ист фантастиш!" Тем временем, баронесса сама наполнила бокалы содержимым графина и протянула один из них мне. Положив книгу, я чуть отпил – это оказалось не вино, а наливка из каких-то местных ягод, кстати, неплохая. Баронесса же осушила стакан залпом и налила себе ещё один, но, перед тем, как опорожнить и его, попросила меня:

– Барон, расскажите мне о Нойфене.

И я начал рассказывать про замок, про окрестные холмы, про окрестности. Пришлось много насочинять – понятно, что в моё время всё выглядело иначе. Сначала она слушала, потом, похоже, ей стало надоедать. И она потянула меня за руку к кровати с балдахином.

– Барон, пойдёмте со мной.

– Баронесса, увы, я сегодня очень устал. Может, завтра?

Она посмотрела на меня с явным неудовольствием, но сказала:

– Если вы обещаете уделить мне время завтра утром, тогда идите, отдыхайте.

Вот влип, подумал я. Что же делать?

Когда я вошёл в комнату, там меня уже ждала Лииса. Да, только тебя мне теперь не хватало, подумал я, вслух же сказал:

– Милая, может, не сегодня?

Она посмотрела на меня с обидой, вылезла из-под одеяла и начала одеваться. В этот самый момент вдруг открылась дверь, и ворвались четверо солдат и прелестная баронесса.

– Ах, вот как вы устали, – сказала она. Двое солдат меня схватили и повязали, а двое других куда-то утащили упиравшуюся Лиису.

– В холодную его, – сказала она, подошла ко мне и дала мне изо всех сил пощёчину. – Муж запретил тебя калечить, а вот проучить тебя, я думаю, можно. Мало ли что ты какой-то там барон из Швабии – Швабия далеко, ты в Задвинском герцогстве, свинья.

Глава 7. На прощание пожмём мы друг другу руки

1. Любовь, похожая на сон. Страшный

Холодная оказалась не подвалом, как я думал, а камерой в одной из башен. С обеих её сторон были достаточно большие окна, забранные решётками – стёкол, в отличие от спальни хозяйки сего диснейленда, не было, равно как и ставен, поэтому ветер беспрепятственно продувал весь мой "покой".

С меня сорвали одежду, поставили кувшин с пивом, и положили чёрствый кусок хлеба ("скажи спасибо, что ты барон – других баронесса не кормит и не поит"). Затем на меня надели ошейник из прочной грубой кожи на висевшей здесь же цепи, после чего развязали мне руки.

– Спокойной ночи, ваша светлость, – с издёвкой сказал один из солдат, после чего дверь закрылась и отчётливо лязгнул замок. Дверь я успел рассмотреть – дубовая, с массивными петлями для замка, такую, увы, так просто не сломаешь. Я обошёл своё узилище, как мог – цепь была достаточно длинна. Ещё не окончательно стемнело, и я увидел, что с одной стороны, напротив двери, мухи копошились на куче экскрементов – похоже, это и был "туалет" – а под одним из окон лежала охапка гнилой соломы – "постель". Делать было нечего, я лёг спать.