Голод

Наконец я добралась до дороги, но не решилась остановиться, чтобы перевести дух. Поначалу я побежала не в ту сторону, чтобы мои следы не привели погоню к нам в дом, если их не заметет новым снегом. В ушах стучало. Почти километр я пробежала не в ту сторону по проселочной дороге, потом нырнула в лес и стала пробираться в сторону дома. В лесу воздух казался еще холоднее, чем на дороге – возможно ли такое? Зубы у меня стучали. Вдалеке раздался собачий лай. Рука, державшая хлеб, совсем одеревенела, вторую я крепко сжала в рукавице, чтобы согреть, но она болела еще больше. Последние километры я по очереди держала то одну, то другую руку в подмышке, чтобы хоть как-то согреться.

Когда я увидела перед собой Уютный уголок, рука, державшая хлеб, уже совсем утратила чувствительность, а ноги давно онемели. Вы подняли глаза, когда я вошла в двери, но тут же снова заснули. Когда я согрелась в тепле дома, в руках и ногах закололи острые иглы. Я сварила варенье и сложила чужие яблоки на еловые лапы в кладовке, как рождественское украшение. Моя сокровищница. Я хотела бы положить яблоки на стол, но это было бы жестоко по отношению к вам – тогда вам пришлось бы смотреть на них до завтра, не имея возможности откусить ни кусочка.

– Доброе утро, дети! Если вы проголодались, есть варенье и фрукты!

– Варенье!

В мгновение ока вы отбросили одеяла и уселись за стол. Ты медленно жевал, закрыв глаза. Туне Амалия проглотила свою порцию варенья, раскрыла потрескавшиеся губы и откусила половину яблока, но потом задумалась.

– Ты хочешь попробовать, мамочка? – спросила она. – Ты ведь, наверное, тоже голодная?

– Спасибо, моя пчелка, – ответила я. – Пока вы спали, я так наелась яблок, что у меня уже живот болит.

Я не выходила из дома, пока мы не съели всю еду, которую я наворовала. Следила за своей добычей и детьми. Через неделю все закончилось. Снова надо пробудить в себе целительницу, надеть свой щит.

Накинув на плечи шаль, я вышла из дома, прекрасно понимая, что должна сделать. Только не могла додумать мысль до конца. С хлебом я справилась, с амбаром тоже. Что будет в третий раз?

Неужели мне придется это сделать?

Мелкий снег посыпался с ветки, когда ворона с блестящими крыльями переместилась чуть в сторону, чтобы лучше рассмотреть меня. Моя подруга сидела совсем близко. Я замерла на месте с застывшей улыбкой на губах. Наши взгляды встретились. Я ждала, и ворона не двигалась с места.

Неужели придется?

Придется.

Лучше, чем удача – хорошо разозлиться. Я стряхнула с края дороги снег. Там лежало несколько больших камней, с ворону размером. Подняв один из них, я взвесила его в руке. А потом швырнула его в голову вороне. Ее отбросило в сторону, словно время совершило скачок. Потом я увидела, как она падает на землю серо-черным мешком.

Ворона была еще живая и шевелилась. Перья торчали во все стороны, тело трепетало. Поколебавшись, я подняла с земли еще один камень, на этот раз еще больше. Но потом передумала. Подняла с земли окровавленное тельце и свернула ей шею.

Прощай, моя подруга.

Она висела у меня на руках, как тряпичный мешочек. Кровь на моих руках замерла на морозе, в кончиках пальцев закололо. Я держала ее в стороне, пока шла – не хотела на нее смотреть. Когда я пришла домой, в ладонях у меня стучала кровь, пока они не согрелись.

Измельчив в ступке горошины перца и можжевельник, я увидела, как жизнь возвращается в мои руки, как они становятся ярко красными. В котле весело гудело, но на столе ворона лежала неподвижно, общипанная, лишенная своих перьев.

– Как вкусно, мамочка!

– Да, в животе так тепло!

В тот вечер двое голодных детей почти наелись досыта.

Спасибо, подруга моя.

Сама я не могла проглотить ни кусочка.

Когда вы улеглись, небо за окном казалось черным и загадочным. Никаких ответов звезды не дают. Снег хлестал по окнам, порывы ветра налетали на угол дома совсем рядом с изголовьем кровати. Наверное, озеро уже совсем замерзло. Но если все озеро промерзло до дна, то сколько же весит весь этот лед? Впрочем, оно наверняка замерзло только на поверхности, дождь то и дело подтапливает его. Каждый шаг по блестящему льду таит в себе опасность провалиться и уйти на дно. Я отвела взгляд.

Туне Амалия видела сны, улыбалась, положив щеку на свою Беатрис. Ты лежал рядом с ней, закрыв глаза. Сны твоей сестры не выцветали от столкновения с реальностью. Твое непобедимое желание жить не поддавалось порывистому ветру. Чего же хочу я? Я хочу вам добра. Все так просто. Я провела по вашим затылкам и спинам кончиками пальцев, которым случалось убивать, но внутри крепло сознание, что я сделала правильный выбор, и мое прикосновение вас не испачкает. Гордость, хотя и с горьким привкусом. Потом и мои глаза закрылись. Перед рассветом я заснула, а когда проснулась, в доме было холодно и сыро. Я воровала, сожалела, сворачивала птицам шеи, сокрушалась и снова воровала. Такой я вошла в ту весну. Но с усталостью нарастала и гордость. Я смогла. Преодолела.