Голод

В лужах пенилась вода, когда я двинулась в сторону Рэвбакки, держа Туне Амалию за руку. Поначалу шагала я очень решительно. Борозды на полях превратились в грязное месиво. Длинная коса моей дочери постукивала ее по спине. Аккуратный пробор, золотые волоски. Беатрис прижата к груди. Ворона с блестящими крыльями накричала на нас, когда мы проходили мимо ее гнезда – должно быть, та самая, с которой я познакомилась в лесу, когда впервые ощутила в животе трепетание бабочки. Тот день стал последним счастливым днем. И не в чем обвинять ворону, что бы там ни говорили. Ей своих забот предостаточно.

Когда мы пришли, хозяин стоял посреди двора. Я низко присела перед ним.

– Мы уже просили и услышали отказ. Однако я снова пришла с той же просьбой.

Он пристально оглядел меня, не обратив никакого внимания на Туне Амалию.

– Единственное, что осталось у моих детей – это я и крыша над головой, – продолжала я. – Прошу тебя, помоги нам, дай мне отсрочку, а я обещаю сделать все, что могу, чтобы расплатиться.

По его лицу ничего невозможно было понять. Он перетаптывался с ноги на ногу, потом поддал ногой собаке, грызшей здоровый кусок мяса – он мог бы прокормить моих детей дня два. Я видела взгляд Туне Амалии, который она бросила на грызущую собаку.

– Прошу тебя!

Во рту пересохло. Колени дрожали.

– Я согласна на все!

Заскрипела кожа на сапогах хозяина. Он глянул на мой живот.

– Ты мне, я тебе, – проговорил он. – Всегда можно договориться. В следующий раз ты поможешь мне. Но до того еще много времени. Я приду позже, тогда и решим.

Он провел рукой по волосам и улыбнулся. «Еще много времени», так он сказал.

– Какой он добрый, мамочка! – сказала Туне Амалия, когда мы отошли подальше.

Домой мы возвращались легким шагом.

Сумерки, туман. Красивые красные ягоды – несъедобные. Благодаря хозяину дышать стало немного легче, но до нового лета далеко, а нас скоро станет четверо. Зима будет тянуться долго-долго. Каким-то образом мы все же соблюдали крестьянский календарь. Как сложится ваша жизнь теперь, когда у вас нет отца? Ты, Руар, и Туне Амалия – вы по-прежнему еще маленькие. Скоро родится еще один малыш. А еды должно хватить на всех.

Спасение пришло в виде спящего крестьянина в лесу. Я и сейчас вижу его перед собой, как на фотографии – блестящая лысина, рыжие космы, толстая куртка. Он спал, привалившись спиной к сосне, с бутылкой в руке. Сперва я подумала, что своим животом и корзиной помешала его охоте, но он лежал и храпел, как гигантский рыжий кот на солнышке. В тот вечер я спрятала его ружье под нашим деревянным кухонным диваном. Он так и не проснулся, когда я подошла ближе, так что я вытащила ружье из его рук, забрала его сумку и ушла прочь между стволами деревьев. На ружье были золотые накладки – второй раз в жизни я без всякого стыда украла блестящие предметы. Птица с черными перьями может чиститься, сколько ей вздумается – белой она никогда не станет, но, может быть, поест вдоволь.

В вечерних сумерках я выскальзывала из дому и уходила в лес, чтобы как-то пережить зиму. Садилась в засаду в тех местах, где проходили животные – подальше от деревень, чтобы туда не доносились выстрелы. В ясные звездные ночи я приходила домой, чтобы перекусить, на минутку откинуть голову – и снова уходила, неся смерть. Голод правил моей рукой, однако в те ночи меня охватывала внезапная гордость – я могу.

Всего несколько месяцев оставалось до того, как мне родить, и тогда нам придется выживать на тех запасах, которые удалось сделать. Однако звери знали, что я на них охочусь. Нечасто я видела их настолько близко, чтобы нажимать курок. Ветер относил мой запах, как раньше запах Армуда. Как им это удавалось, опытным охотникам?

Однажды ты пришел домой и сказал мне удивительную вещь, Руар.

– Нам надо устроить засаду, мамочка!

Так ты и сказал, стоя в дверях. Я вытерла руки о передник, слушая тебя.

– Охотники строят вышки, мамочка! Вот почему у них получается! Оттуда, сверху, косули, лисы и барсуки не так чуют голодного человека.

Ты топтался на месте, не снимая ботинок, не мог успокоиться, пока не объяснишь мне.

– Далеко в самой чаще леса, мамочка, куда не ходят люди, мы спрячемся высоко над землей. Мы построим засаду, как делают охотники!

– Завтра, – ответила я. – Сразу после завтрака.

Тогда ты подскочил ко мне и обнял меня.

Едва проснувшись, мы отправились все втроем в долгий путь среди папоротников и кустиков брусники. Мы несли полные охапки досок, оплачивая свое браконьерство царапинами на руках и ногах. Ни одна тропинка не вела туда, куда мы шли – и ни одна не приводила обратно. Живот под одеждой казался огромным и мешал мне нести доски. Вы высоко поднимали ноги, перешагивая через корни и низкие кустики – по вашему дыханию я слышала, что вы устали.

– Может быть, здесь, мамочка?

Мы стояли по другую сторону от лесного озера, когда ты остановился на поляне, где деревья были давно срублены, а в пнях поселились жуки. Отложив доски, схватилась за поясницу, кивнула.