Голая добыча (ЛП)

  ПРЕЖДЕ ЧЕМ они ушли, Лукас спросил женщину в центре связи, есть ли какое-нибудь место, где они могли бы пообедать без участия Птицы. Она предложила заглянуть в Fancy Meats Логана, который был через две улицы и за углом, справа. Они попробовали и нашли медленно говорящего худощавого мужчину, стоящего за мясным прилавком. На нем были ястребиные очки в черной пластиковой оправе, такие носят нью-йоркские авторы, и он читал «Самые любимые стихи Жаклин Кеннеди Онассис». Он вздохнул, отложив книгу, и сказал: «Что я могу сделать для вас, джентльмены?»

  Лукас спросил: «Хорошие стихи?»

  Брови худощавого мужчины поднялись; он был настроен скептически. — Вы читаете стихи?

  — Я знаю, — сказал Лукас. «Я видел книгу, но не имел возможности просмотреть ее».

  — Очень хорошо, — сказал худощавый. — Ты знаешь Кубла-хана?

  — Конечно, — сказал Лукас. «Может быть, это лучшее начало стихотворения, когда-либо написанного. Это замечательно."

  Без подсказки худощавый человек поднял книгу и прочитал: «В Ксанаду Кубла-хан издал указ о величественном куполе удовольствий, где протекала священная река Альф. . . ”

  Когда он закончил, его глаза за черными очками стали мечтательными, Лукас и Дэл зашаркали ногами, как это делают копы, пойманные на прослушивании стихов, а затем Дель откашлялся и сказал: «Можно мне холодный бутерброд с жареным цыпленком?»

  Они ушли с тяжелыми бутербродами на толстом ржаном хлебе, ростбифом для Дел и горячей нарезанной курицей для Лукаса, а также бутылками крем-соды, и поели в машине на обратном пути в Бродерик.

  — Собираешься снова прогуляться? — спросил Дел.

  — Выбора нет — после пожара все изменилось. На этот раз мы пытаемся напугать их, чтобы они заговорили. . . если есть о чем поговорить.

  НЕ ДУМАЯ об этом, Лукас направился к кассе, где они могли быть хотя бы внутри. Когда они остановились, Коул, главный агент ФБР, без пальто, выходил из дома. Черный «лексус» был припаркован во дворе за федеральными автомобилями. Пара лет пятидесяти, по-видимому, только что вышла из машины и пассивно стояла рядом с помощником шерифа.

  — Ой, чувак, — сказал Дел, когда они въехали во двор. «Должно быть, это родственники того мальчишки Бёрка».

  — Худшее, что я могу придумать, это то, что твоего ребенка похитили и убили, — сказал Лукас. — Ты хочешь поговорить с ними?

  — Может быть, посмотреть, что они скажут, — сказал Дел.

  "Хорошо. Поговори с ними. Я не хочу. Я снова начну обстреливать все дома. Найди меня, когда закончишь с ними.

  "Отлично. Мы идем за Калбом? Похоже, в его магазине есть люди.

  Лукас посмотрел на шоссе. Из трубы магазина шел дым, а вокруг стоянки было припарковано полдюжины автомобилей.

  — Может, подождем один день, — сказал Лукас. «Сегодня объезди весь город, а завтра подними его».

  18

  ЛОРЕН СИНГЛТОН РАНЕН . Таблетки помогали, но ненадолго. Кровотечение, по крайней мере, остановилось, но на его груди, от грудины до подмышки, рос синяк. Пулевое отверстие было похоже на черную родинку, забитую застывшей кровью. У него была фантазия: съездить в Фарго, купить женскую косметику в «Уол-Марте», накрасить грудь, чтобы она выглядела нормально, а потом пройти с голым торсом на минуту или около того в раздевалке депутатов.

  Тогда он подумал: «Почему? Если бы они хотели взглянуть на его грудь, они бы посмотрели на нее, независимо от того, видел ли ее кто-нибудь в раздевалке. Если бы они смотрели на это преднамеренно, краска для тела не помогла бы.

  Он подумал о том, чтобы позвонить Катине Льюис, но через мгновение отказался от этой мысли. Они влюблялись друг в друга, но она никак не могла пойти на убийство Марты Уэст, как бы необходимо это ни было. На самом деле ему, возможно, придется разорвать отношения с Катиной — он может прикинуться гриппом на несколько дней, но если они останутся вместе, у нее будет его рубашку достаточно скоро. Он не мог вынести этой мысли, не мог этого вынести.

  Он должен был что-то сделать. Что-то, чтобы все исправить. Что-то, что исправило бы всю сделку.

  Этот парень Дэвенпорт на собрании депутатов попросил всех сунуть нос. Если бы все поговорили друг с другом, они могли бы, наконец, понять, что Лорен Синглтон была ближе к людям из Канзас-Сити, чем кто-либо мог себе представить. Если бы кто-то видел их здесь, а кто-то другой видел их там, и если бы они связали это с тем, что знала Катина и что знал Джин Кэлб… . .

  В этом и была беда маленького городка: слишком много людей знали о твоем бизнесе, знали о твоей жизни.

  В конце концов, он позвонил маме.

  М АРДЖЕРИ сидела за кухонным столом, обхватив голову руками. «Ты тупое дерьмо. Ты тупое дерьмо. Что вы думали о? Теперь они должны искать здесь. Когда Соррелы были убиты, это могло произойти откуда угодно. Из Канзас-Сити. Сейчас . . . ты уверен, что ребенок тебя не узнал?

  — Я все еще здесь, — сказал Синглтон. Он добавил через мгновение: «Ты тоже».

  "Что это должно значить?" Она не кричала на него — она рычала.

  — Значит, нам нужен выход.

  Несколько секунд она смотрела на него, а потом сказала: — Есть только один выход. Мы должны дать им кого-то еще, кто это сделал».

  "Какой?"