Гойда

Сомкнув тяжёлые веки, Иоанн коснулся виска. Опричники скоро переглянулись меж собой, да что и сказать-то? Один за другим верные царские воеводы покидали палаты. Никого не смутило, что царский любимец-кравчий остался подле владыки. Но даже Фёдор не видел того призрака, который прямо сейчас стоял в шатре и насмехался над разбитым рассудком Иоанна.

– Уж у кого, а у меня совета не проси, – молвил Андрей Курбский, разводя руками.

И раздался не смех, но гул, и нарастал, и множился силой своей, да вмиг всё стихло, как владыка расслышал, как молодой Басманов вопрошал.

– Царе?.. – в тревожной растерянности звал Фёдор, протянувши чашу вина.

Иоанн крепко схватил руку Фёдора, точно цеплялся за саму жизнь. Басманов выронил чашу, и та упала к ногам государя, и сейчас владыке не было до того никакого дела. Царь не слышал собственного сбитого дыхания, не видел, каким безумием кипел его тёмный взор. Но тому страшному приступу внимал Фёдор. Он положил свою руку поверх руки царской.

– Ты видишь? – вопрошал владыка, не сводя взора с призрака.

Царский взгляд был столь полон пламенного отчаяния, страха и агонии, что Фёдор порешил, что и впрямь некто сейчас стоит с ними, безмолвный, всевластный, но незримый.

– Нет, – мотнул головой опричник и припал тёплыми устами к окоченевшим пальцам владыки.

Иоанн прикрыл глаза, откинулся к спинке своего трона и с блаженным вздохом слышал, как тревога отступает от сердца его, как холодные когти отпускают душу и сердце. Наконец, когда приступ пошёл на убыль, Иоанн приоткрыл взор. Басманов был подле него, заглядывая в царский лик.

– И как же мне поступить, Федя? – тихо прошептал Иоанн.

Басманов глубоко вздохнул, переведя дыхание.

– Ежели не отступим сейчас, некуда будет воротиться, – молвил Фёдор.

Часть 6

Глава 1

– От и вертихвостка, тьфу ты, – бросила княгиня Старицкая, поглядывая поверх рукоделия.

– Да полно ж тебе, голубка, на Евдокию-то ворчать, – упрекнули её молодые подруги, – поди, как бабка старая ворчишь!

Сама княгиня только ругнулась себе под нос, оправляя платок. Подруги были правы – далече пришла осень её лет. Сидела Ефросинья в тени густых лип да поглядывала, как юный сын её, Владимир, всё носится по двору, догоняя резво молодца, что успел выкрасть венок Евдокии. Сама же девушка, босая и растрепанная игрой, укрылась за деревом. Юркий взор её следил, кто из юношей изловчится да кому же достанется её венок.

Молодые играли весело да беззаботно, как вдруг юная Евдокия вздрогнула, замерла в ужасе да милых друзей своих окрикнула. Женщины, что сопровождали их на прогулке, также подняли головы, обращаясь к дороге. Сперва показалось трое высоких стражников, а лишь опосля худая фигура владыки.

Все тотчас же оставили забавы, пали на колени пред Иоанном Васильевичем, вот уж два года именуемым царём. Государь был худ и несколько нескладен, долговяз. Облачение его, величественное и богатое, подгонялось под стан и сейчас лежало тяжким бременем на сутулых плечах.

Подле царя шёл да оглядывался по сторонам крепкий воин. Он был молод и светел лицом, и, несмотря на то, пара седых прядей уже сребрились.

Иоанн жестом остановил стражу, что шествовала подле него. Владимир с друзьями ещё не успели перевести дух, когда царь протянул перстень одному из них. То был юный князь, Иван Бельский. Он припал к царскому перстню, подняв взор на владыку. Иоанн же не удостоил князя и беглым взглядом. Не дав никакого ответа, Иоанн положил руку на плечо Владимира и жестом просил следовать с ним. Царёв брат лишь кратко переглянулся с матерью да пошёл с Иоанном.

– Уж позабыл, Вава, милость да доброту Бельского-отца? Доброго опекуна нашего? – вопрошал владыка. – Позабыл, каково ютиться, точно звери беспризорные – где придётся? Давно ли руки знобило, что уж огнём жгло?

Владимир сглотнул да с виною опустил взгляд в землю, поспевая за братом.

– То отец его, но сам Ваня славный малый и верный твой друг и слуга, – ответил Владимир.

– Бельские – не друзья нам, – отрезал Иоанн.

* * *

Иоанн глубоко выдохнул, слушая донесение Малюты. Пальцы владыки, унизанные перстнями, стучали о подлокотники трона. С тех пор как владыка вернулся в Новгородский кремль из похода, нрав его сделался жёстче, угрюм был владыка, нелюдим.

– Нет, – наконец царе дал волю свою.

Скуратов поджал губы да бросил скорый взгляд на молодого Басманова, что стоял позади трона. Фёдор несколько мгновений назад что-то нашёптывал владыке, и Малюта дал бы руку на отсечение – те речи и повлияли на отказ государя.

– Ведомо мне, владыка, Христом клянусь, – божился Григорий, – Бельский мотался к Филиппу на исповедь, притом ещё старик ходил митрополитом. И святой отец точно знал о подлом заговоре всё, знал и молчал, пёс.

Иоанн с тяжёлым сердцем слушал Малюту.

– Он изменник, – с поклоном молвил Скуратов.

Царь остановил речь опричника жестом.

– Добро служишь мне, Малюта, добро. На сём же Филипп – не твоя забота, – молвил владыка, вставая с трона и протягивая руку вперёд.