Год длиною в жизнь

На мгновение я задумался о том безумии, каким был Вьетнам на самом деле: перестрелки постепенно переросли в полномасштабную войну, причем участие США становилось все заметнее. Самые ожесточенные бои произошли в начале 1968 года, во время празднования вьетнамского Нового года, известного как Тет. Хотя так называемое «наступление Тет» закончилось военным поражением Севера, его психологические последствия изменили ход войны.

Мы прибыли в страну в конце 1968 года, когда президент Джонсон приказал прекратить бомбежки Северного Вьетнама. В 1969 году, когда президент Никсон распорядился начать вывод войск, умер Хо Ши Мин, президент Северного Вьетнама. Дома шли массовые демонстрации протеста, когда истек срок нашей командировки. К тому моменту, по нашим данным, война унесла жизни одного миллиона трехсот тысяч вьетнамцев и пятидесяти восьми тысяч американских военных. Если в ней и был победитель, то нам об этом сказать забыли.

Отвлекшись от своих мыслей, я увидел, что Белла с ласковой улыбкой смотрит на меня. Только она могла предоставить мне личное пространство, в котором я так нуждался, и одновременно оставаться рядом. Душевно и эмоционально я почувствовал себя лучше и подумал: «На этот раз я попал в хорошие руки». Физически, однако, я не мог представить себе ничего хуже тех зазубренных ножей, что терзали верхнюю часть моей брюшной полости. «Срочно нужно принять болеутоляющее, — понял я, — иначе у меня не хватит сил даже на то, чтобы выйти из самолета».

* * *

Когда мы приземлились в городском аэропорту Хошимина, местные жители приветствовали нас с Беллой, словно дорогих гостей, традиционными восточными поклонами. Это было неожиданно, и я ощутил неловкость. «Там, где раньше на нас были нацелены стволы винтовок, теперь нам раскрывают объятия?» Повернувшись к Белле, я пожал плечами. Какое-то чувство не давало мне покоя, и не понадобилось много времени, чтобы уразуметь, какое именно. Меня больше не душила ненависть, всепоглощающая и жаркая, рожденная страхом как лишиться собственной жизни на этой войне, так и отнять чужую ради дела, в которое я не верил и которого не понимал.

Подхватив сумки, мы вышли из терминала аэропорта, чтобы взять такси. И вот тут я испытал буквально физическое потрясение. На меня обрушились почти невыносимые жара и влажность, живо напомнив о том, каких трудов стоило выжить в таком климате. «Некоторые вещи с годами не меняются», — подумал я.

Пока мы ехали по городу, направляясь к заказанной гостинице, сердце готово было выскочить у меня из груди, но глаза не упускали ни единой подробности.

Вьетнам был древней страной, отчаянно пытающейся не отстать от современного мира. Несмотря на большую численность населения, технологии оставались отсталыми либо вообще отсутствовали. На дорогах было больше мопедов и велосипедов, чем автомобилей. Но более всего меня поразило то, что люди выглядели счастливыми: большинство улыбались, остальные приветливо махали руками. Уголки губ Беллы, наблюдающей за моей реакцией, дрогнули в улыбке. Она уже поняла, что я ошеломлен и растерян.

Вдоль дороги сотнями стояли люди; продавая кур, канистры с бензином, содовую и сигареты, некоторые расположились прямо у своих домов.

— Даже странно, что в такой некапиталистической стране все что-нибудь продают, — шепнул я на ухо Белле.

— Таков порядок вещей, полагаю, — ответила она.

Водитель такси резко свернул к тротуару и выскочил из машины, чтобы достать наши чемоданы из багажника. Открывая и придерживая дверь для Беллы, я вдруг почувствовал, как что-то больно укусило меня за шею. Я с силой хлопнул по тому месту ладонью. «Комары тоже ничуть не изменились. Нам по-прежнему кишит ими».

За шестьдесят три американских доллара в сутки мы вселились в четырехэтажный отель во французском колониальном стиле под названием «Континенталь». Он располагался в самом сердце делового района, совсем рядом со знаменитым городским театром. Мы переступили порог номера, и я, учитывая предыдущий опыт, снова испытал некоторую растерянность. Комната была выдержана в стиле старинного особняка, с прекрасным видом на город, чудесной двуспальной кроватью и ванной с лейкой душа над головой. Пока Белла раскладывала наши вещи, я пробежал глазами внушительный список удобств и служб, которые предлагал своим постояльцам отель: кондиционеры в номерах, сувенирный киоск, несколько ресторанов, прачечная, парковка, бар-салон, бизнес- и фитнес-центр, спа и сауна.

— Вот это да… — пробормотал я себе под нос и встал с постели, чтобы полюбоваться видом на город.

Под самым нашим окном, на углу, устроились две молоденькие проститутки, предлагающие свой «товар». Я покачал головой. Создавалось впечатление, будто внизу снова наступил 1968 год.

Белла вздремнула чуток, чтобы прийти в себя после долгого полета, а вот мне — как это ни удивительно! — не давало уснуть возбуждение. Перелистывая от нечего делать какие-то журналы, я вдруг наткнулся на свое прошлое: