Год длиною в жизнь

Белла сжала мое запястье. Она тоже поняла, что он хотел этим сказать.

Коренастый распорядитель выдержал точно рассчитанную почтительную паузу, прежде чем переключил скорость и вернул толпу к легкомыслию и веселью.

— Никто из вас никогда не сидел на «спасательном круге»[36]?

Толпа взревела от восторга, но я сдерживался из последних сил. Боль становилась невыносимой.

Он удрученно покачал головой.

— Больше не имеет значения, что я ношу — семейные трусы или плавки… и те и другие врезаются в кожу.

Над полем раскатился дружный смех. Я стиснул зубы, Считая про себя: «Раз, тысяча… два, тысяча… три, тысяча…»

А распорядитель принялся рассказывать программу на вечер:

— Сейчас будет исполнена состязательная песня, под которую наши танцоры станут упражняться перед нами в мастерстве и умениях. А после начнется раздача подарков. Это старинная церемония, во время которой каждому человеку оказывают почести, а он в ответ раздает подарки своим друзьям. А я дам вам несколько советов относительно того, где их лучше спрятать.

Собравшиеся застыли в недоумении и ожидании. Заявление прозвучало странно и двусмысленно.

— Каждый год я прячу подарок для жены на день рождения в чулане, где у нас хранятся моющие принадлежности, ведро и половая тряпка, и она еще ни разу не нашла его.

Белла смеялась всю обратную дорогу до продуктовых палаток.

* * *

На открытом рынке, пока гости угощались жареной кукурузой и тыквенным мороженым домашнего приготовления, Мэдисон и Пончик заказали хот-доги и картошку фри.

— Типично американские дети, — пояснил я их бабушке.

Они принялись за угощение на ходу, и мы медленно двинулись вдоль ряда торговых палаток. У второго павильона я остановился, взял в руки «ловца снов» и прочел надпись на нем: «Для приятных сновидений, на удачу и гармонию». Пожилая леди с седыми волосами, заплетенными в косички, и лицом, испещренным морщинками от бесчисленных улыбок, пояснила:

— Старое поверье оджибве гласит, что воздух полон снов, плохих и хороших, и что сетка снов, или ловец, сортирует их. Добрый дух бусинки направляет хорошие сны сквозь отверстие в центре, а плохие не знают дороги и запутываются в паутине, где и тают с первыми лучами рассвета.

— Замечательно, — сказал я. — Я возьму два.

Мэдисон и Пончик радостными воплями приветствовали столь щедрый дар.

— И добавьте к ним еще вон ту лапку розового кролика, — попросил я, вспомнив день, когда Райли сделала мне такой же подарок. Одно время я дразнил ее, говоря, что какой-нибудь бедный кролик ковыляет в лесу на трех лапках.

— А это для кого? — поинтересовалась Мэдисон.

— Для твоей мамы, — сказал я. — Я хочу сделать ей сюрприз немного погодя.

Они с Пончиком дружно закивали.

Я взял с прилавка медный браслет, который с удовольствием рассматривала Белла, оплатил все четыре сувенира и провозгласил:

— Нам пора, ребята.

Порог моей сопротивляемости боли быстро понижался. Сейчас она усилилась настолько, что у меня подрагивали пальцы на руках и ногах, а мир перед глазами то и дело затягивался серой дымкой.

* * *

Мы направились к стоянке автомобилей задолго до Заключительной песни. У машины я остановился, чтобы перевести дух, и оглянулся на поле.

— В другое время, в другом месте, с другими родителями я мог бы жить этой жизнью… — сказал я Белле.

Она улыбнулась.

— Знаю. Я тоже.

Хотя физически я был истощен до предела, душа моя пела. Запустив двигатель, я тронулся с места и посмотрел в зеркало заднего вида на Мэдисон и Пончика:

— Что скажете, разбойники?

— Хот-доги были очень вкусными! — заявил Пончик, и Мэдисон поддержала брата.

Я не смог удержаться от смеха.

* * *

Тем вечером я, прежде чем уложить внуков в постель, повесил обоих «ловцов снов» на окна детской комнаты.

— Сладких снов, — пожелал я каждому.

Они ответили мне тем же, и я улыбнулся, зная, что буду спать крепко, как младенец.

Закрывая дверь, я вспомнил Софию, свою маленькую подружку, которая умерла совсем недавно, и по моему лицу скользнула улыбка. «Сладких снов и тебе, моя красавица, — мысленно пожелал я ей, — и… спасибо».

Прежде чем закрыть глаза, я сделал нелегкое признание Белле:

— Что касается «Мира Диснея»… Не думаю, что смогу поехать с вами туда. У меня больше нет сил.

Я был слишком болен, и с каждым днем мне становилось все хуже.

Еле сдерживая слезы, она прилегла на подушку рядом со мной.

— Все нормально, Дон. Ты уже сделал столько, что они тебя не забудут. Все в порядке.

Я надеялся, что жена права, но суровая правда, прозвучавшая в этих словах, расплющила меня, словно паровой молот. Глаза мои наполнились слезами, когда я понял, что не успел сделать в жизни миллион разных вещей.

* * *

Две ночи спустя мы с Беллой занимались любовью — в последний раз, неспешно, сладко и нежно. Так хорошо нам вдвоем не было еще никогда.

Глава 18