Гнилые болота

Мн хотлось, вроятно, найти что-нибудь лучшее, но и остальныя знакомыя мн принадлежности нашей комнаты, погруженныя въ полумракъ, были не казисте тхъ, которыя находились передъ моимъ носомъ. Сурово смотрли на меня изъ темныхъ угловъ и массивный шкапъ съ бронзовой отдлкой, и брюхастый комодъ, почти почернвшій, и стулья съ тяжелыми, потусклыми спинками и засиженными, клеенчатыми, твердыми, какъ дерево, подушками. Какъ фантастическій призракъ съ желтоватымъ лицомъ, отбрасывая по стн длинную тнь, висли часы съ огромнымъ, разрисованнымъ передкомъ; тяжело опускались ихъ свинцовыя гири, и маятникъ отчетливо и твердо выбивалъ свое вчное «тикъ-такъ»: что, дескать, вы ни толкуйте, а время идетъ и идетъ своимъ чередомъ. Прочія стны по верхамъ были голы, кром одной, гд красовался портретъ какого-то господина. Господинъ держатъ въ рук перо и словно наблюдалъ за тмъ, что длалось у насъ… У бдняковъ, самыхъ непрактичныхъ людей въ мір, почти всегда есть какая-нибудь завтная вещь, какой-нибудь чубукъ въ бисерномъ чехл, обкуренный неизвстно куда заброшеннымъ другомъ, какая-нибудь дрянная, немного вольнаго содержанія картинка, воспоминаніе проказъ молодости, обдланная въ голубую съ золотымъ бордюромъ рамку, замасленная и зачитанная книга, или что-нибудь тому подобное, обыкновенно ни на что негодное, не имющее никакой цны въ глазахъ постороннихъ людей и потому остающееся у владльца даже тогда, когда онъ, освобожденный отъ прочей поклажи услужливыми кредиторами, отправляется на казенные хлбы въ долговое отдленіе. У богачей нтъ подобныхъ вещей: у нихъ есть золото. На него купили они сотни друзей, равно имъ надовшихъ и постылыхъ, и уже, конечно, не можетъ радовать ихъ чубукъ, обкуренный однимъ изъ этихъ прихлебателей. За то же золото насмотрлись они до тошноты на самыя отвратительныя скоромныя картины, даже видли въ натур изображенныя на нихъ сцены. Не дорожатъ они какой-нибудь однажды прочитанной умной книгой, потому что у нихъ есть средства и время купить и прочесть новыя кннги, столь же умныя и столь же ненужныя для нихъ, какъ и старая. Богачъ не понимаетъ привязанности бдняка къ вещи, какъ къ другу, — бднякъ не постигаетъ пресыщенія и мертвящей апатіи богача. Такою любимою вещью-другомъ былъ для моего отца упомянутый портретъ. Отецъ сдлалъ къ нему прекрасную рамку, единственный красивый предметъ въ нашемъ жилищ, и, при перездахъ на новыя квартиры, заботливо пріискивалъ мсто для своего любимца. Въ этихъ случаяхъ происходилъ между моими родителями слдующій, памятный мн разговоръ.

— Гд ты думаешь, Вася, повсить портретъ своего Крылова? — спрашивала матушка.

— Я думаю, не на этой ли стн повсить? — говорилъ отецъ и прикладывалъ портретъ къ избранному мсту. — Посмотри, Соня, хорошо ли будетъ такъ?

— Не мшало бы пониже спустить

— Вотъ сюда?

Отецъ опускалъ портретъ пониже.

— Да, вотъ теперь какъ разъ, хорошо.

Семейный совтъ кончатся, важный вопросъ получалъ окончательное ршеніе, — гвоздь вбивался въ стну, и портретъ вшался. Нсколько минутъ отецъ любовался. «Дйствительно хорошо», думалось отцу.

Знакомые предметы, знакомыя рчи! На вашъ счетъ высказалось столько остротъ и насмшекъ, что, наконецъ, бдные, простые люди сами стали стыдиться васъ, хотя именно въ васъ-то и таятся единственные источники отрады и поэзіи ихъ простой, незатйливо сложившейся жизни.

Я кончилъ обозрніе нашей комнаты. Оно продолжалось на дл не такъ долго, какъ вышло на бумаг, но я нарочно распространялся, потому что эта обстановка имла большое вліяніе на мой дтскій характеръ. Веселе мн не стало, игрушки не нашлось. Въ нашей квартир въ теченіе недли визжала отцовская пила, свистли рубанки, стучалъ молотокъ, раздавался веселый голосъ моей матери, и часто звучали разговоры нсколькихъ двушекъ, занятыхъ шитьемъ женскихъ нарядовъ, слышалось броженіе трудовой, честной и здоровой жизни. Въ описываемый же субботній вечеръ всевозможныя будничныя работы привелись къ концу, и въ дом царствовала тишина. Двушки ушли къ своимъ роднымъ, моя семья спшила насладиться заслуженнымъ отдыхомъ. Хорошая эта была тишина! Но не могъ же наслаждаться ею двухлтній ребенокъ. Дти — годовыя или пятидесятилтнія, — это все равно, — любятъ, чтобы ими занимались; если ихъ, видимо, не замчаютъ, они начинаютъ скучать и капризничать. Передо мною никто не хлопалъ въ ладоши, не картавилъ: «агу, Сясенька!» и не выдлывалъ тхъ животики-надрывающихъ штукъ, которыя предназначаются старыми дтьми для развлеченія малыхъ дтей: я скучалъ. Разныя гримасы выражали мое нетерпніе, но ихъ не замчали! За гримасами непремнно послдовали бы слезы и крики: «мама, цаю!» если бы мои глаза не остановились на предмет, такъ ярко озарявшемъ картину непривтной жизни. Блестящее, вспыхивающее пламя раздвоившейся свтильни сальной свчи овладло моимъ вниманіемъ. Наслаждаясь созерцаніемъ мерцающаго огонька, я, вроятно, разсудилъ, какое выгодное мсто займетъ эта свтлая игрушка посреди моихъ обглоданныхъ и увчныхъ солдатиковъ, давнымъ-давно побжденныхъ мною.