Гнев изгнанников

– Да уж, – я поскреб бороду, – получается, до лета вы должны покинуть Шахар.

– Ты поведешь нас.

– Ну да, под стоящие на границах гарнизоны, под кавалерию, закованную в броню, и под хартских лучников и копейщиков… одной пехотой?

– Не понял.

– У вас только пешие воины?

– Если удается в набегах взять лошадей, мы их приводим сюда, но приносим в жертву Хозяину болот. Здесь нет пастбищ и лугов, негде держать и нечем кормить лошадей… да, у нас только пешие воины, но они могут долго и далеко передвигаться бегом.

– По колено в снегу?

– Нет, конечно нет.

– Ну да, а кто сказал, что будет легко, – это я сказал больше себе. Вытряхнул трубку, постучав по подошве сапога. – Раз своим появлением я запустил процесс исхода, то надо думать… крепко думать. Хорошо хоть, боги сжалились и не запустили процесс исхода наступившей зимой. Сколько воинов у вас?

– Пятьдесят сотен, но есть еще женщины, прошедшие ритуал зимних набегов.

– Не густо… – у меня на голове даже волосы зашевелись от осознания того, чем закончится исход этого народа на юг.

– Я чувствую твой страх, но ты не должен бояться повести нас, и если это успокоит тебя, то я видел свой народ, живущий вдоль проток на юге и по берегу большого озера.

– Где видел?

– Во сне, мне снятся сны о будущем.

– А сколько твоего народа погибло, перед тем как расселиться по протокам, тебе во сне не показали?

– Только исход имеет значение, даже если спасутся немногие, то мой народ к этому готов, давно готов.

Со стороны гор ветер принес прохладный воздух и прогнал туман, начал срываться снег, который тут же таял. Я поежился и предложил вернуться в улей, а разговор этот продолжить уже завтра и в присутствии вождя.

Юго-восточные границы княжества

На постоялом дворе торгового каменка на границе княжества и хартских земель было немноголюдно. Зимой торговые обозы нечастое явление, но из-за того, что протоки сковал лед, кроме торговцев, здесь останавливаются и путники. Они дожидаются, когда соберется вереница из нескольких саней, чтобы двигаться дальше, не опасаясь диких зверей в Красном лесу и разбойничьих шаек. Здесь же можно и воспользоваться услугами наемников для охраны, если позволяет кошелек. Харчевня при постоялом дворе тоже, можно сказать, пустовала, а одна шумная компания местных купцов и трое проезжих – не в счет. В лучшие времена тут не протолкнуться, и две дюжины столов не пустуют.

– Иди, разбуди постояльца… спит и спит, – необъятных размеров хозяйка харчевни обратилась к скучающему у заледеневшего окошка служке. – Слышишь? Скажи, чтоб ужинать шел, специально для него очаг растапливать не стану!

Конопатый рыжеволосый мальчишка лет десяти перестал ковырять пальцем наледь окошка и нехотя побрел к узкой лестнице наверх, упиравшейся в темный и длинный коридор, в котором даже лампадку не зажигали – двери в незанятых комнатах открыты, и света достаточно.

– Эй, – мальчишка повернулся спиной к двери и постучал пяткой в тяжелую дверь, – хозяйка на ужин зовет, говорит, если не спустишься сейчас, то потом мерзлое есть будешь! Слышишь? Эй!

В очередной раз пятка не долетела до цели, мальчишка потерял равновесие, но сильные руки придержали его за плечи.

– Спасибо, сейчас спущусь, – Тарин потрепал мальчишку по волосам, – что на ужин?

– А не знаю я… – ответил мальчишка, уже припрыгивая по коридору в сторону лестницы, – пахло мясом вроде…

Тяжело опустившись на кровать, Тарин пододвинул тумбу, на которой стояли медный таз и кувшин с ледяной водой. Не решаясь приступить к умыванию, бывший воевода и изгнанник медленно намотал портянки, натянул сапоги, поморщившись на отозвавшиеся болью заживающие раны. Наконец, взбодрившись после умывания, Тарин надел меховую безрукавку и, критически посмотрев на пояс, перевязь и колчан, лежащие у кровати, ограничился лишь широким боевым ножом, ножны которого сунул за сапожище.

– Ты так все ноготки спустишь, нужного обоза ожидаючи, а задарма кормить не буду! – вместо пожелания доброго вечера сказала хозяйка Тарину. – Сегодня опять не было никого.

– Ноготков хватит, – Тарин бросил на стойку перед очагом две серебряные монеты, это за ужин и еще за завтрашний постой и завтрак.

– Без обеда?

– Завтрак сытней сготовь, спать буду, потом ужинать.

– Дело твое, иди, садись, сейчас подам… – хозяйка придавила ножом скворчащее в сковородке мясо, которое разогревала уже не в первый раз.

Тарин присел за стол в углу харчевни, чтобы хорошо видеть присутствующих, а также входящих.

После ужина задумчиво пыхтя трубкой, Тарин услышал с конюшни звуки – прибыл какой-то обоз. Хозяйка засуетилась, подкинула в очаг поленьев и встала у него, подбоченившись. Спустя некоторое время дверь в харчевню распахнулась, ветер задул внутрь холод и поземку, вошли семеро. Раскрасневшиеся с мороза лица, одеты просто, но недешево – харты. Гости поклонились богам, после чего поздоровались со всеми присутствующими и с хозяйкой лично.

– С ночлегом, или только поужинать?

– Вьюга разгулялась, да мороз крепчает, переночуем, – ответил один из гостей, вероятно старший, снял шапку и кафтан, подбитый мехом.