Глухой переулок

– Кажется, я слышала ваше имя несколько месяцев назад, когда дело вашего отца попало к вам в руки, – продолжила Зигглер. – Кое-кто из руководства был уверен, что вы непременно зайдете ко мне. Могу я поинтересоваться, почему вы решили этого не делать?

– Честно говоря, я и не собиралась, – ответила Хлои. – Я не из тех, кто любит обсуждать собственные чувства, понимаете?

– Большинство людей в вашей сфере этого не любят, – улыбнулась Зигглер. – Что же изменилось? Почему вы решили прийти сюда сегодня?

– Ох, то есть вот так, – нервно усмехнулась Хлои. – Прямо с порога?

– Это еще одна вещь, которая присуща большинству агентов, особенно тех, кто выбрал программу ПНП: вы не любители светских бесед, – со смехом ответила Зигглер, откинувшись на спинку стула. – Тем не менее, можем просто поболтать, если хотите.

– Боже, нет. Вы правы, лучше уж прямо к делу.

– Поэтому я повторю свой вопрос, – вежливо сказала Мэри. – Почему вы решили прийти сюда сегодня?

Хлои принялась медленно пересказывать ситуацию, начав с появления отца на ее пороге. Она также отметила начало новых отношений, хотя не стала указывать имя. Зигглер в любом случае никому не раскрыла бы конфиденциальную информацию по своему клиенту, но ей просто не хотелось вклинивать в эту историю Молтона. Она закончила тупиком в расследовании в Барнс-Поинте и сценой ссоры между ней самой, Даниэль и их отцом прошлой ночью.

Взглянув на часы, висевшие на стене, Хлои поняла, что на все это ушло ровно шестнадцать минут. Удивительно, ведь по ощущениям ее рассказ длился не более пяти.

– Кажется, вас постоянно подталкивают к величественной вершине, а затем буквально сбрасывают вниз в темноту долин, – прокомментировала ситуацию Зигглер. – Можно так сказать?

– Да. Ты едва успеваешь насладиться ощущением победы, как происходит что-то такое, на что ты изо всех сил пытаешься наплевать, но это не работает.

– Учитывая то, как прошло ваше детство, назвали бы вы это своеобразным графиком жизни?

– Не знаю. Я думала об этом. Но как только я привыкла к мысли, что мама мертва, а отец сидит в тюрьме, все устаканилось. Не считая этих двух моментов, мое детство было вполне нормальным.

– Практически невозможно предугадать, как скажется на ребенке потеря родителей в таком возрасте, – пояснила Зигглер. – Слишком маленький, чтобы полностью осознать произошедшее, но уже достаточно взрослый, чтобы ощутить потерю. Вполне логично, что вы испытываете нерешительность по поводу своего отца, спустя столько времени. В детстве вы так и не поняли, как относиться к его отсутствию. Теперь же, будучи взрослой женщиной и понимая, что произошло в тот день, вы все еще не можете определиться.

– Это так. Но я должна понять, как пройти через все это. Должна понять, как встать на ноги и продолжить тот путь, который выбрала я. Свою карьеру, надежды и мечты… А не стараться всем угодить.

– Нет причин выбирать что-то одно, – сказала Зигглер. – Вы же в курсе, что на ваших плечах лежит гораздо больше, чем у многих агентов вашего возраста. Что вам стоит осознать, так это то, что, когда скончалась ваша мать, вас никто не ставил ей на замену.

Хлои почувствовала себя так, словно ее пнули в живот. Она села ровнее, испытав на себе смесь обиды и шока.

– Я не совсем понимаю.

– Скажите… Почему вас так сильно волнует, насколько ваш отец и сестра смогут сосуществовать?

– Потому что они семья. Отношения, которые сложились у них на данный момент, способны отравить любого.

– И это также влияет на вас, верно?

– Конечно.

– Как именно это влияет на вас?

– Ну… Я не… Вот дерьмо, я не знаю. Меня раздражает, что Даниэль не выносит его. Она говорит о нем так, словно он какой-то монстр. Иногда я думаю, что ей известно о нем что-то, что она мне не рассказывает.

– А теперь переиграйте все заново. Да, это может быть простая сентиментальность и беспокойство за сестру, да и любого члена семьи, на самом деле. Только вот жажда сохранения своей семьи часто сводится к материнскому инстинкту. Нельзя сказать, что это плохо. Я просто пытаюсь понять, не пытались ли вы на подсознательном уровне играть роль матери в своей семье… Может даже тогда, когда вы жили с бабушкой и дедушкой.

«Будь я проклята, – разозлилась Хлои. – Она права».

В голове тут же замелькала куча воспоминаний из жизни с бабушкой и дедушкой: она постоянно помогала Даниэль с домашней работой, помогала убирать комнату, следила за тем, чтобы любые разногласия между Даниэль и бабушкой с дедушкой были решены.

– Интересный момент, – ответила Хлои. – Могу даже…

В кармане завибрировал мобильный телефон. Хлои с извиняющимся видом посмотрела на Зигглер и достала его.

– Прошу прощения. Я расследую дело и, как я уже сказала, даже понятия не имею, где сейчас находится моя сестра.

– Все хорошо, – ответила Зигглер, демонстрируя тем самым, что ее это ни капли не задело.

Хлои разблокировала телефон и увидела, что звонок шел от Даниэль. Тот факт, что она позвонила практически сразу после того, как ушла, привел Хлои к мысли, что новости вряд ли обрадуют ее.