Глухой переулок

«Я уверена, что он изменяет мне. Он приходит домой, насквозь провонявший чужими духами, но слабо… Словно пытался смыть аромат. А когда я пытаюсь заняться с ним любовью, он отвечает, что слишком устал или же я выгляжу не очень, тем самым отбивая желание. Он угрожал бросить меня, если я не похудею. Он стал больно хватать меня за грудь и складки, напоминая, как я выглядела раньше».

«Сегодня он снова ударил меня, и я даже на время потеряла сознание. Потом он извинился, развернулся и ушел. Когда он вернулся, от него несло пивом и все теми же духами».

«Сегодня ночью он меня душил. Мы поссорились из-за денег и того, как девочки учатся. Пытаясь доказать ему, что права, я толкнула его, а он ударил меня по лицу. Прежде чем я успела осознать, что происходит, он прижал меня к стене и начал душить. Сказал, что если я еще когда-нибудь проявлю к нему неуважение, он убьет меня. Сказал, что у него есть кое-что получше, какая-то другая женщина и жизнь. И все, что от меня требуется, это дать ему повод выкинуть нас из своей жизни».

Хлои была всего на девятой странице к тому моменту, как ощутила приступ тошноты. Она бросила дневник на столик Даниэль и попыталась встать. Но ноги не слушались. Казалось, тело вообще не принадлежало ей, а внутри что-то с треском сломалось. Прилив гнева вызвал слезы, которые полились не только от боли, но и от ярости.

Даниэль медленно открыла дверь и заглянула:

– Ты в порядке?

– Нет, – со стоном ответила она. – Даниэль… Ты должна была показать мне это гораздо раньше.

– Я знаю. Прости меня и…

– Я же помогла ему выйти и… он…

– Знаю, – ответила сестра.

Хлои, наконец, смогла подняться на ноги. Она снова взяла дневник, осторожно держа его в руках, словно тот был пропитан ядом.

– Я была неправа с самого начала, – произнесла она. – Все мои сомнения… Мои надежды о том, что он был хорошим человеком. Все это…

Эмоции накрыли ее с головой. Вся логика и правда прошлого. Правда, которую она не просто отрицала большую часть своей жизни, но и умудрилась поработать над ее исправлением. Как только все это дошло до нее, Хлои произнесла свои мысли вслух, заставляя саму себя вслушаться в каждое слово.

– Он сделал это, – сказала она. Ее тон был строгим, уверенным и наполненным гневом. – Это был он. Он убил нашу мать.

С этим ужасным осознанием к ней пришло и еще одно. Оно помогло ей не столько успокоиться, сколько задуматься, сыграет ли ей на руку его освобождение.

«В результате этот ублюдок вышел из тюрьмы. Теперь же, когда я займусь им, его не спасет ни законодательство, ни тюремная камера».