Глубокое ущелье

— Хорошо, что отдал... Очень хорошо.

— Хорошо? — Уранха удивленно смотрел на Бенито: не шутит ли? — Чего же хорошего отдавать коня за пять сотен, когда цена ему полторы тысячи?

— Продавая лошадь, можно жизни решиться. Вот так-то.

— Кто жизни меня мог решить? Этот поганый Чудар, что ли? Открой пошире глаза, святой отец. Я тюрок и ем сырое мясо.

Бенито с досадой вздохнул.

— Мясо ты ешь сырым не потому, что нравится оно тебе, Уранха, а чтоб побольше денег накопить. Но кроме ростовщиков, страсть к деньгам никого до добра не доводит.

— Не приятно разве, отец Бенито, желтенькие алтынчики собирать?

— Что золото?! Тишина мне надоела вот так! — Святой отец резанул себя ребром ладони по горлу.— Все должно смешаться. С грохотом да шумом. Пусть схватится сила на силу... Поганцев крестьян вогнать надо, как скот, вместе с их детьми да бабами... Пусть звенят мечи. Пусть плач да стон раздаются! Давить конями тех, кто упал... Жен разлучить с мужьями, детей с матерями по дешевке на базарах продавать... Убил, сжег, разрушил — вот тебе и доход. С землей все сровнять! Схватить весь мир, как быка за кольцо в ноздре,— и на бойню. Приблизить конец света...— Он прищелкнул от удовольствия языком.

Голос его дрожал, веки сузились, словно все, о чем он говорил, происходило у него на глазах.

Нотиус Гладиус понял, что не ошибся в своих догадках, и сразу повеселел. Монах им может еще пригодиться.

К полудню вдали появились невысокие горы. Казалось, еще долгие часы плестись им по топи, но неожиданно ноги их ступили на твердую землю. Выйдя из камышей и увидев совсем близко заросшие кустарником холмы, сотник и рыцарь радостно переглянулись.

Здесь Бенито должен был их покинуть. Он огляделся по сторонам, прислушался и показал на узкое русло, рассекавшее надвое ближайший холм:

— Пришли!.. Дальше я не пойду. Ступайте по этому руслу. С вершины холма видна Дёнмез — там переселенцы живут из Инегёля... Последите за деревней, но вас чтоб никто не видел. Повернете на север... Начнется лес. Ближе к реке поредеет. Шатер объездчика коней Эртогрул-бея Демирджана рядом с колодцем. В это время он обычно в деревне... Его помощник, армянин Торос, натаскивает собак. Если сегодня не вывел собак на охоту, не давайте ему долго кричать, сразу прикончите.

— А из деревни услышат?

— Может, услышат, а может, и нет. От ветра зависит. Они тут по дрова, бывает, ходят. Из шатра выпаса не видно. Кони пасутся по ту сторону холма, привязаны за вбитые в землю колья. Легко их возьмете. Не теряя времени, седлайте и обратно. Веревок у вас с собой хватит?

— Хватит.

— Ну, счастливо. Ко мне больше не заглядывайте... Встретимся в Инегёле.

— Хорошо.

— Желаю удачи. Если Демирджан там, будьте осторожны, с ним шутки плохи.

— Пусть сетует на судьбу.

Бенито ухмыльнулся, осенил обоих воинов крестом, повернулся, твердым шагом, будто и не шел с ними столько часов по болоту, углубился в камыши и исчез, шурша, как змея.

Оставшись одни в чужом, незнакомом краю, Нотиус и Уранха некоторое время напряженно прислушивались к каждому звуку. Они были в грязи с головы до ног, словно вылезшие из могил мертвецы. Обтерев друг друга и сбив грязь, проверили оружие и направились к руслу.

Рыцарь с ненавистью глядел на деревню, где поселились отступники, удравшие от установленного богом порядка к антихристам, к варварам-туркменам. От холма, на который они поднялись, деревня была довольно далеко. Отличить женщин от мужчин было невозможно.

Переселенцы ютились в туркменских шатрах и камышовых хижинах.

На одной стороне деревни рыли ямы под фундаменты, заготовляли кирпич, на другой — таскали бревна, пилили доски. Видно, собирались обосноваться прочно.

Рыцарь стиснул эфес меча. «Эх, было бы у меня хоть два десятка воинов!.. Пустили бы коней вниз с холма, снесли бы с них головы, насадили на копья, порубили бы да раскидали тела! А щенят подавили бы копытами. Попа — на кол посреди деревни, на съедение волкам да птицам!..»

Для Уранхи деревня была как деревня. Он не знал, о чем размечтался Нотиус.

— Чего задумался, рыцарь?

— Так, ничего,— растерянно отозвался Нотиус.

Они отползли с вершины и, прячась за кустами, вошли в лес. Толстые гнилые стволы поваленных бурей деревьев свидетельствовали о том, что поблизости уже давно не горят очаги. На полянах росла густая мягкая мурава, которую так любят косули, олени и горные козы. Судя по густым кустам ежевики, здесь в изобилии должна была водиться и мелкая дичь — фазаны, перепелки и зайцы.

У долины они остановились. Уранха снял с плеча лук, нацепил тетиву, вынул одну из стрел с черным оперением, которые монах Бенито положил им в колчаны.

Осторожно обойдя кусты, они увидели колодец с деревянными желобами для водопоя.

Чуть поодаль стоял шатер. Затаив дыхание, они прислушались. Ни звука. Уранха, пригнувшись, шел впереди, держа наготове лук. Вдруг он остановился.

— Силы небесные!

— Что там?

— Погляди-ка. Ведь это рыжая кобыла, на которой рано утром ускакала девка караван-сарайщица!

Рыцарь встревожился, точно попал в засаду. Сталкиваясь с непредвиденными осложнениями, он всегда боялся сразу поверить в их реальность.