Глубокий рейд

Он, почти приставив ствол дробовика к голове переделанного, ещё раз стреляет, разнося её на куски. И только после этого он поднимается на посудину пришлых, а там, скрытая бортом, на дне, рядом с двумя исковерканными пулями разведчиками — ещё одна туша солдата, ей досталось меньше всех, пяток пуль, не больше, и хотя солдат лежит неподвижно, Аким стреляет ему в хребет, чуть ниже лопаток. Вот, теперь он точно спокоен. Прапорщик начинает осматривать лодку, а там по дну перекатывается вода, её ему уже по щиколотку, но он сразу находит то, что им сейчас действительно нужно. Возле скособочившегося, нашпигованного пулями техника в нише под двигателем стояли две полные канистры топлива! Саблин брезгливо оттягивает труп техника за больше похожую на канат руку и вытаскивает топливо. Неплохо! Это не людские канистры по двадцать литров, округлые канистры пришлых… судя по весу, литров на двадцать семь каждая. Теперь им нет нужды останавливаться. В лодке он собирает ещё какие-то вещи, что-то лазерное с хорошей батареей, Саблин не знает, что это. Ещё что-то наподобие рации, Аким никогда не видел таких приборов, всё это он кидает Денису… Ещё тут есть оружие пришлых… Какие-то их винтовки, старые и ржавые — хлам. И огромные, тяжёлые двадцатимиллиметровые ружья солдат, их ещё называют картечницами. Такое казакам тоже не нужно. В общем, почти всё остальное в лодке пришлых — барахло. Конечно, он мог ещё покопаться, но тут Василий говорит ему:

— Аким, передача, кодированный импульс, запад-запад-север, девять и восемь километров.

Жаль, планшета он не нашёл, может, в воду упал, хотя они не тонут, плавал бы где-то рядом, а может, он под грязными от поганой крови тушами лежит на дне лодки. В общем, искать времени уже не было. Он перескакивает в свою лодку и, пока она не набрала скорость, срывает с пояса гранату «ТББ» — безоболочную, безосколочную, по сути, кусок тротила со взрывателем в пластиковом корпусе — выдергивает чеку и кидает её в посудину пришлых. Жрите, твари.

Лодка пришлых и так тонет, Денис с Васей превратили её в хорошее решето, но нужно, чтобы и всё оборудование, и мотор в ней были разрушены. Сама лодка — пластиковая дрянь, а на таком прожорливом моторе из болотных людей никто ходить не захочет, но и оставлять всё это нельзя, техники тварей найдут, отволокут лодку на базу, восстановят и снова начнут шляться на ней по болоту. Нет, так не пойдёт. Они едва успевают отойти на двадцать метров, как граната хлопает, Саблин оборачивается и видит, как полыхнул мотор пришлых и в клубах белого дыма стал хорошо разгораться. Видно, масла в нём было ещё достаточно.

«Вот и славно».

Кажется, Денис смеётся:

— А хорошо их уработали, быстро, — да, он смеётся там за забралом, — Вася первой же очередью их нашпиговал, даже за оружие никто не схватился.

— Ну, в упор-то бить дело нехитрое, — скромничает радист. — Я ж их видел в тепловизоре.

У казаков хорошее настроение, так всегда бывает: после удачного боя, после того напряжения, что сковывает людей до дела, приходит расслабляющая эйфория: ну, мы всё сделали и все при том живы. Мы хороши. Вот только командиров это, как правило, не касается, и Саблин уже думал, что делать дальше: лодок-то с пришлыми ещё две. Как минимум две. И мотор у них помощнее, чем мотор Акима. Если на одной лодке был дрон, то и на других будет.

— Денис, — начал Аким. — а пойдём-ка на Сорум.

— На Сорум? — уточняет Калмыков.

— Он ближе всего к нам будет. Притопи немного.

— За двадцать часов дойдём до него? — спрашивает Василий.

— Не-е… За двадцать не дойдём, — сомневается Калмыков, сразу увеличивая обороты. Лодка полетела по болоту. — Если не спать и меняться, часа за двадцать два, за двадцать три доберёмся.

«Это долго. Очень долго». Прапорщику не нравится этот вариант.

Переделанные скоро, в худшем случае уже через полчаса, найдут разбитую лодку со своими… И у них есть дроны, найдут след от мотора, в стоячей воде болота он может быть виден целый час, и кинутся по следу. И будут догонять, а до ближайшего населённого пункта двадцать три часа.

«Нет, это не дело!».

Калмыков сидит на руле, он уверенно ведёт лодку, но Акиму кажется, что он шёл бы быстрее. Впрочем, ему лучше сидеть на носу и думать, что делать. Саблин медлит несколько секунд и всё-таки говорит:

— Денис, бери на восток.

— На Ягельную идём? — спрашивает Калмыков.

— Нет, совсем на восток, — пояснил свой замысел Саблин. — Идём на Надым, выйдем на русло, а там посмотрим, может, уйдём на тот берег, а может, прямо по руслу пойдём на максимальных оборотах прямо до второй заставы. Быстрее дойдём.

— Быстрее дойдём? Против течения? — сомневается Ряжкин.

— Раньше нам топливо нужно было экономить, — продолжает Саблин, — теперь его хватает, а на открытой воде экономить не будем, возьмём высокие обороты — и на юг, да и след на реке быстро тает. Главное нам — уйти от коптеров.

— Да и не сильное течение сейчас на Надыме. Дожди-то давно были. До второй заставы по реке, даже против течения, долетим часов за пятнадцать.

«Пятнадцать… Хорошо бы… Вот только ещё до самой реки нужно добраться».