Глубокий рейд

Третий патрон в дробовике у Акима не картечь, а хороший стальной жакан. Офицер пришлых уже почти лежит на носу лодки, он не убит, мало того, он подтягивается, чтобы подняться, а на его месте лучше было бы сползти в воду; его голова чуть приподнимается…

Саблин замирает. Прицеливается.

Паххх…

Звук у жакана немного не такой, как у картечи, более длинный, что ли, и тяжёлый стальной снаряд бьёт офицера точно в темя. С его лица слетают очки управления дроном и отваливается кусок самого лица. Очки по дуге летят в воду к рогозу, а лодка пришлых, почти продвинувшись вперед, теперь полностью на виду у казаков. Тут уже и Вася, и Денис не мешкают, теперь Аким им не мешает и рогоз им не мешает, теперь они видят, куда бьют, и заливают лодку огнём и железом. Очереди их винтовок длинные, патроны они не экономят, но теперь большая часть пуль укладывается в цель точно, в лодке корчатся пять тел, два из которых — огромные боты-солдаты. На руле один бот-техник, а ещё один переделанный, которому повезло и которому железа досталось меньше, чем другим, боком вываливается с лодки в воду, пытается уплыть в рогоз, дальше за ним большая стена, он туда и плывёт.

Саблин оставшиеся в дробовике патроны расходует на двухсоткилограммовую тушу солдата, предпоследний патрон картечи вбивает ему в брюхо, а последний в грудину. Грудины у солдат очень прочные, а за ними — часть мозга и два сердца, если не разрушить оба, сильный организм солдат тут же начнёт процесс регенерации, а жира у него достаточно, чтобы восстановить мозг; а потом, через сутки, этот ком мяса снова начнёт шевелиться. Поэтому жаканом Саблин бьёт в центр корпуса великана.

Денис, расстреляв второй магазин, одним движением заводит мотор, и пока Вася с Акимом снаряжают своё оружие, он ведет лодку к той стене рогоза, в которой копошится нюхач, он ранен и не очень проворен. Денис, сделав небольшой манёвр, подводит лодку как раз к нужному месту, и Василий снова поднимает винтовку:

Та-та-та-та-та-та-та…

Острые и плоские стебли опасного растения разлетаются в стороны, красная пыль столбом, гильзы веером летят в лодку и в воду. А там, внизу, куда летят пули, в воде и тине что-то большое шевелится, барахтается…

Та-та-та-та-та-та…

Ряжкин бьёт и бьёт в рогоз, пока полный магазин не пустеет. Всякий человек, что бывал на войне, знает, что после воды и еды патроны — третья ценность, они даже поценнее хладогена будут. И, казалось бы, вот так расходовать их целыми магазинами — не дело. Но это не тот случай, чтобы беречь патроны. Тварь не должна уйти, пусть даже на то потратится две обоймы — не должна. Ни Аким, ни Денис Василию ничего не говорят, и тот стреляет до железки, пока на дно лодки не падает очередной пустой магазин, и только вставив новый и дёрнув затвор, Вася, вглядываясь в порубленный пулями рогоз, удовлетворённо произносит:

— Ну, вот так вот… Кажись, теперь всё.

В стоячем воздухе болота висит сизый пороховой дым, вся лодка завалена гильзами, лёгкие пластиковые стаканчики плавают в воде отверстиями вверх.

Денис уже снарядил свою винтовку, спрашивает:

— Аким, противника осматривать будем?

— Да, — отвечает тот. Он понимает, что времени у них мало, но надеется найти одну из самых ценных вещей, что может быть у переделанных. — Надо планшет посмотреть.

Офицерский планшет. Кладезь информации, а ещё и куча уникальных деталей, пришлые снабжают переделанных таким оборудованием с такими процессорами и точными контроллерами, о которых люди могут только мечтать.

Денис подводит их лодку к тонущей лодке пришлых, Вася первым делом поддевает на ствол винтовки плавающие в ряске очки управления дроном, закидывает их в лодку — пригодятся, и тут Акиму показалось, что офицер пошевелился.

«Не-ет, дорогой… Так не пойдёт! Дело мы доделаем обязательно».