Глубокий рейд

Камеры в режиме НВ давали ему только общую картину, чёрно-белую, но даже и через них ему было интересно, как тут живут люди. Какие у них дома. Сколько панелей на домах — первый признак зажиточности местных людей. Какие лодки. Кстати, лодки тоже многое говорят.

— А вы видали, что многие лодки без моторов? — сказал немного озадаченный Калмыков.

— Может, воруют, — предположил Ряжкин.

— А может, тут он не всем нужен, может, тут рыбы валом, на вёслах или на шесте отплыл сто метров — и тягай стекляшку с ершами и карасями, — догадывался Денис.

Саблин подумал, что оба варианта могут быть верными… Но тут же стал думать о том, как можно у соседа украсть двигатель… Ну, украл ты, а потом как? Если только поехать и продать его в другом посёлке? Или это воруют приезжие?

— Вот у нас в станице что угодно можно в лодке оставить — никто не возьмёт, — размышлял вслух Василий. — А тут видишь как…

— У нас в станице — да, — согласился с ним Денис, — это потому, что у нас все друг друга знают, а вот в Преображенской, так у меня хорошие снасти увели из лодки.

— Да неужто? — удивился Василий.

— Да, особенно гарпуны жалко было… — продолжал Денис. — На заказ мне их Тимоша ковал.

— Так ты небось пил там в Преображенской! — догадался радист.

— Отдыхал малость, — признался Калмыков. — Пару дней. Я тогда хороших налимов добыл… Возвращался, не утерпел… До дома не доехал, завернул в Преображенскую, там в госпиталь сдал добытое и решил посидеть чуть-чуть…

— Вот и посидел, балда… — назидательно произносит Вася. И тут же сочувствует: — А гарпунов-то сколько было?

— Четыре, — вздыхает Денис.

Гарпун — вещь дорогая; входя в большую рыбину, он раскрывается на возвратном движении, чтобы рыба не сорвалась. Вес у рыбы может пары центнеров достигать, сила неимоверная, обычный гарпун без «лепестков» хороший налим, да и щука тоже, вырвет с куском мяса и уйдёт, поэтому для больших рыб куют гарпуны специальные. Из железа хорошего, но не закалённого.

— Четыре⁈ — сокрушается радист. — Олух ты, Денис! Не мог до дома дотерпеть? Дома чего тебе не пьётся?

— Дома приличных заведений нет! Чайная одна. А она вечно битком, неуютно там… — признаётся Калмыков. — А мне нравится, чтобы красиво было, я в болоте неделями, и один, а тут сядешь… стул мягкий, кондиционер, девки пляшут, я люблю, чтобы девки плясали. А в Преображенской таких заведений навалом…

— Вон оно что, — восхищается товарищем Ряжкин. — Стулья, значит, мягкие любишь! Девок с ногами голыми. Уют ему дай… У тебя запросы, Дениска, как у полковника.

Но Саблин догадывается, что дело немного в другом:

— Просто в Болотной жена у Дениса все деньги заберёт, вот он в Преображенской и отдыхает, пока нет её.

— А-ха-ха, — смеётся Вася. — Точно. Так оно и есть. Ну, давай, признавайся, Денис.

— Да, — Денис тоже посмеивается. — Бабе моей деньги лучше не показывать, — и добавляет: — Всё, кажись, приехали.

Да, они добрались до высокого здания, на котором горит большой фонарь. Строение спускалось к самой воде.

— Вон два фонаря, может, это ворота? — указывает рукой Денис.

Так и есть, ворота уходят в воду.

— Может, туда прямо в ворота заплыть можно? — предполагает Ряжкин. — Аким, видишь?

Да, прапорщик всё видит и ведёт лодку не к мостушке, что уходит в воду рядом с воротами, а направляет её прямо к ним. И на самых тихих оборотах подходит прямо к железному листу.

До ворот было ещё метра два, и тут в них откуда-то сверху ударил яркий луч белого света, осветив всё и всех в лодке, и тут же послышался щелчок, и голос из явно старых динамиков прошуршал:

— Чего надо?

Саблин, не зная, откуда идёт звук, поднял шлем и, подкрутив громкость, ответил:

— Мы к Юрасику.

— А что вам от него нужно? — всё так же хрипели динамики.

— Мне, что, это на всю округу сообщить? — поинтересовался Саблин.

— Вас тут никто не знает. Никто не ждёт.

— Меня прислал человек, которого вы знаете. У меня есть от него кое-что, — уверенно произнёс прапорщик.

— Что у тебя есть?

Аким полез во внутренний карман пыльника, расстегнул его и вытащил то, что дала ему Мурашкина. Он, держа предмет за шнурок, поднял его повыше.

«У них тут должна быть камера, а значит, они рассмотрят вещицу».

Дальше несколько секунд длилась тишина, а потом внутри здания с вибрацией и гулом, набирая обороты, заработал большой электромотор. Ворота дёрнулись, вытолкнув волну, на которой качнулась лодка казаков, и потихоньку поползли вверх, а динамики прохрипели, не очень-то гостеприимно:

— Заходите.

Глава 30