Глубокий рейд

В общем, состояние прапорщика было насторожённое. И лодку он теперь уже не гнал. Нет, он не сомневался, что доберётся до Мужей, только теперь не был уверен, что поспеет туда до темноты.

И снова их с Денисом тревожит Василий, РЭБ-станция на приёме обнаружила присутствие.

— Импульс! Одиночный! Постоянный. Тысяча четыреста метров на северо-восток.

— Мотор? — сразу спрашивает Саблин.

— Мотор, — отвечает радист.

И тут уже Калмыков интересуется:

— К нам идёт?

Ряжкин не сразу откликается; замерев перед своими аппаратами, он ждёт пять секунд, шесть, и ещё через пару секунд наконец произносит:

— Да, идёт к нам.

Аким слышит, как Денис тяжело вздыхает, тут же подтягивает к себе винтовку и щёлкает предохранителем. Аким не раз замечал за другими казаками, как в минуты перед серьёзным делом они начинают дёргать предохранитель на оружии. Щёлк-щёлк. Гоняют его туда-сюда. Так и есть, Денис новым щелчком блокирует оружие. Это прапорщика немного раздражало в сослуживцах: ну какого хрена ты его дёргаешь? Но вспоминая, как он сам ведёт себя перед боем, как сжимает и разжимает раз сто свою руку в бронированной перчатке, старается товарищей не осуждать. Но сейчас Саблин себя контролирует. А тут снова заговорил радист:

— Импульс постоянный. Тысяча метров. Идёт встречным курсом, — и, погодя ещё несколько секунд, добавляет: — Аким, возьми к реке поближе — посмотрим, будут ли они менять курс.

Саблин так и делает. По большому счёту, он спокоен: у этих всяких, с проводами из головы и разными глазами, что ходят в набеги на технику пришлых, шансов против тяжёлых пехотинцев, заматеревших в бесконечной войне, мало. Броня есть броня, для обычного стрелкового оружия казаки почти неуязвимы. Может быть, конечно, что у тех, кто идёт к ним навстречу, есть двенадцатимиллиметровые винтовки или пулемёт… Но и тогда Саблин и его товарищи лёгкими целями не будут, им просто будет нужна суша. Да и воды их армированный пеноалюминий не боится. И в костюмах есть небольшой запас кислорода. Так что, даже окажись они все в воде, это ещё концом для них не станет. Тем более, что глубины здесь небольшие, несмотря на относительную близость огромной реки.

И снова пошли секунды. И снова Денис спрашивает Ряжкина:

— Вась? Ну что там?

— Сейчас… Погодь малость, Денис, — отвечает тот, не отрываясь от монитора станции.

Проходит ещё время, и только тогда Василий говорит:

— Импульс слева от нас. Двести пятьдесят метров на запад… Кажись, расходимся.

«Кажись».

Саблин молчит, всё так же не спеша ведёт лодку, не прибавляя газа. Но он ещё не расслабляется. Вдруг «импульс» сменит курс.

А Денис же отставляет винтовку, судя по всему, переводит дух.

Прапорщику даже кажется, что левым внешним микрофоном он улавливает звук проходящей мимо лодки, он выкручивает микрофон на максимум и, убедившись, что так оно и есть, успокаивается. Теперь он знает, что эта лодка для них не опасна, у неё неровный ход, и чтобы мотор не глох, хозяин всё время прибавляет газа, но тут же убавляет его, чтобы сильно не разгоняться в узких и мелких протоках. Нет, на таком моторе серьёзные люди на серьёзное дело не пойдут. Это точно.

— А моторчик-то троит у них! — Денис тоже слышит.

— Ага, — отвечает ему Василий. — Карбюратор накрутил, а на малых оборотах всё одно — глохнет. Вот и газует всё время. И ты глянь, на таком моторе он в болото пошёл, вот чудак!

Товарищи смеются. Лодка эта точно не опасна. Теперь уже у всех отлегло. И Саблин улыбается тоже.

«И вправду, чудак человек».

Глава 29

Деревья. Чем дальше отходили они от берега, тем чаще они появлялись. Едва где-то находился клочок твёрдого грунта, на нём росло дерево, или два, или несколько.

— Гляньте, а деревья-то тут разные, — говорил Калмыков, глядя по сторонам. — Листья у всех разные.

И вправду. Для людей болотных, которых в болоте растительное разнообразие не баловало, это было как минимум интересно.

— Может, тут и персики растут, — предположил Ряжкин. — Я бы персиков поел, а то пробовал их только из банки.

— А вдруг их и есть нельзя неконсервированные, — предположил Калмыков.

Саблин слушал их краем уха, сам же следил за тем, как меняется болото вокруг. Деревья, их и вправду становилось всё больше, а ещё становилось больше ряски. Чистой воды почти не осталось. Повсюду был этот ненадёжный зелёный ковёр, скрывающий воду, прячущий подводные опасности.

— Радиомаяк, двадцать семь километров, — доложил Ряжкин.

— То, наверное, и есть Мужи, — предположил Калмыков.

— Кажись, так, — согласился с ним Саблин, — ещё глубины тут маленькие.

Поэтому он и шёл на небольших оборотах. Дважды Ряжкин засекал электромагнитные импульсы, оба раза это были моторы, и оба раза они проходили мимо них где-то на западе. В общем, место здесь оживлённое. А через два часа езды они вошли в тень. Тут привычное им болото заканчивалось от слова «совсем». Здесь было всё иное. Деревья росли повсюду, даже грунт им был уже не нужен, тянулись иной раз прямо из воды, а всё, что не было покрыто тенью, что они отбрасывали, всё покрывала ряска. А по веткам деревьев ловко прыгали какие-то твари… Какие-то крупные насекомые…