Глубокий рейд

— Здорово, Аким, садись… — полковник указал на стул перед своим столом.

Прапорщик пожал начальнику руку и сел, куда приказано.

— Кури, — Волошин придвинул к нему пепельницу.

— Да уже накурился, — ответил Аким. — Спасибо.

— А чаю?

— Нет, благодарствую, господин полковник.

— Ладно, — тогда полковник перешёл к делу. — Раз накурился и не хочешь чая, значит, начнем. А дело у нас такое, Аким… В общем, на фронте не всё идёт так, как хотелось бы, и отцы-атаманы приняли решение создать у нас в полку ещё одну сотню. Шестую.

«Ах вот оно что… В новую сотню перевести надумали. Но для того разговоры с полковником не нужны. Приказ он подпишет, мне его пришлют, и всё! Я в новом подразделении».

— Так вот, Аким, — меж тем продолжал полковник. — Я подумал в эту шестую сотню тебя командиром первого взвода назначить.

«Командиром первого взвода?».

А вот это было для Акима неожиданностью. Первый взвод в любой сотне считается лучшим. А его командир — это… Сотник, подсотенный, хорунжий… и четвёртый в сотне по старшинству начальник — это командир первого взвода. И звание у него — старший прапорщик, а бывает, что и хорунжий.

А полковник тем временем продолжал:

— Сотником туда назначен будет твой знакомец, хороший командир Короткович. Ты же с ним служил уже.

Короткович. Ну да… Аким уже служил под его началом, вот только отношения у них тогда не очень ладились. Честно говоря, Саблин недолюбливал Коротковича. Да, он его хорошо знает, служили вместе и даже, бывало, разговаривали по-простому, но с тех пор много воды утекло, и Короткович стал требователен — после получения нового чина. Требователен, если не сказать придирчив. И готов был выполнять приказы, несмотря на потери. Потери. Да, это офицеры-станичники, выходцы из Болотной, волновались о своих земляках, а Короткович здесь, в станице, бывал только по делам и тогда жил в офицерском общежитии. Посему и не был-то Аким рад такому командиру.

— Замом у него будет подсотник Уваров, — продолжал полковник, — ты его не знаешь, он с запада, из Двадцать третьего полка. Человек, дело знающий. Девятнадцать призывов за плечами, — Аким слышал о таком офицере первый раз. — Ну и ещё один твой знакомый, наш, станичный, хорунжий Голец.

Вот Митяя Гольца Саблин знал хорошо, это был толковый казак и заядлый рыбак. С ним прапорщик служить в одной сотне не отказался бы.

— Сотня будет полнокровная, выборная, кадры для сотни в станице есть, — объяснял полковник. — Первый взвод, кроме тебя и твоего зама, — тридцать человек. В твой взвод пойдёт ещё один номер к снайперам, также усилим одним казаком отделение РЭБ, а ещё две единицы добавим в отделение штурмовых. Кроме твоего взвода, будет ещё четыре стандартных взвода по двадцать пять казаков.

Всё это звучало, конечно, сильно. Но Саблин не спешил ничего отвечать. Много было у казака вопросов.

Командир первого взвода в выборной сотне… Что ж тут сказать… То большой почёт. Но всё равно он был не готов вот прямо сейчас соглашаться. И, видя это, полковник ещё ему говорит:

— Заместителя и приказных в отделения назначаешь сам, зови кого хочешь, список взвода утверждаешь сам, оружие и снаряжение самое последнее, всё лучшее.

«Ишь ты! Как красиво у него всё выходит. Один вопрос только: к чему такую сотню собирают? С усиленной снайперской группой, усиленной группой РЭБ и усиленной группой штурмовиков?».

— Подумать бы надо, — наконец произносит Аким.

— М-м… — кивает Волошин и добавляет с едва заметным ехидством: — С женой посоветоваться.

Саблин молчит, он не любит, когда на него давят в момент, когда нужно принимать важные, ответственные решения.

— Ладно, Аким, — соглашается полковник, — подумай, подумай, а пока думаешь, я первый взвод за тобой оставляю. Других искать не буду, вот только ты не долго думай. Определись до шестнадцатого. А то уже шестнадцатого числа я собираюсь приступить к комплектации взводов. И составлять списки хочу с уже утверждёнными командирами.

— Есть определиться до шестнадцатого, — обещает прапорщик.

Глава 13–14

«А какое сегодня число-то? Третье?».

Он вышел из приёмной полковника, фуражка на затылке, как в молодости носил, сам задумчивый. Предложение полковника его серьёзно заинтересовало. Выборная сотня, первый взвод — такое не всякому предложат. Видно, ценят его. Правда, Саблин, признаться, сам не понимал, за что его выбрали. Не чувствовал прапорщик, что он лучше других взводных. А их в каждой сотне по четыре человека. Двадцать человек взводных. Причём в полку были командиры взводов намного старше его. Умудрённые опытом казаки. Но предложили взвод именно ему.

Он спустился по лестнице на первый этаж канцелярии полка. А там всё та же толчея, шум, накурено. Прапорщик уже пробился к двери, и там, почти на выходе, его вдруг поймали за рукав, и он услышал:

— Ядрёный ёрш! Саблин! Это что у тебя? Да ты никак теперь со звездой? — он по голосу, по манере говорить, по словечкам заковыристым сразу узнал своего соседа по улице и одноклассника Коляна Кулькова, который и держал его за рукав.