Глиняный колосс

Несмотря на кажущуюся природную застенчивость, мой художник оказался весьма требовательным товарищем, запросив себе полное уединение на время работы, чем напрочь лишил меня собственного купе. И, битый день бесцельно проболтавшись по окрестностям в любезном пластунском сопровождении, я прихожу сюда и лицезрю вот это. Причем помимо захламленного красками стола, на котором остатки роскошного обеда соседствуют с баночками красок и табачным пеплом.

«Похоже, все-таки каждому времени нужна своя пропаганда. Трудно, очевидно, с ее переносом в прошлое… Или исполнитель подкачал. Подкачал ли, впрочем?.. – Я пристально всматриваюсь в хитроватые глаза Еличеича. – …Робкий-то ты робкий, да тот еще лис, похоже. Ну и ладно, не хочешь – как хочешь. Справимся и без тебя. С японским некультурным плакатом. Без доменных печей с грудями. Свободен!»

Неудача с изоагитацией ничуть не испортила моего настроения. К тому же, пользуясь вынужденной прогулкой, я в итоге добрел все же до железнодорожных мастерских на окраине, дорогу к которым мне любезно подсказали в штабе.

Уже за сотню метров до означенных строений, утопающих в июньской зелени, меня останавливает грозный окрик часового:

– Докумменты, ваше благородие! – Делая твердое ударение на «у», молодцеватый ефрейтор берет винтовку наперевес.

О как! А секретность-то тут побольше, чем при штабе! Пока достаю удостоверение, замерев на месте, ко мне подбегает прапорщик, отдавая честь и принимая бумагу.

– Господин поручик, позвольте… – Штабные корочки мигом делают свое дело, и тот мгновенно добреет, распределяя улыбкой усы по лицу: – Изволите проинспектировать? – Оборачиваясь, делает страшное лицо унтеру, который немедленно растворяется в утренней дымке.

Изволю… Чего бы и нет? Пусть думают, что инспекция, мне от этого не холодно! Оставив своих казаков у входа, прохожу в темное помещение.

– Мм… Где тут собираются орудийные платформы? Что курируются его превосходительством генералом Булатовым… – Пройдя внутрь цеха, я сразу повышаю голос до крика. Лязг и грохот вокруг, кажется, заставляют барабанные перепонки выгнуться в обратную сторону. Ей-богу, залп «Суворова» всем бортом звучал тише!

По лицу и мимике прапора, приправленным жестами рук, понимаю, что где-то там. Разговаривать из-за шума бесполезно, потому просто следую за спиной провожатого, попутно осматриваясь.

Современная охрана труда немедленно грохнулась бы в обморок, окажись на подобном производстве… А после, очнувшись, долго и нервно курила бы в сторонке, с трудом приходя в себя от испытанного шока.

Несколько мелких, густо закопченных окон под потолком созданы, очевидно, лишь с единственной целью – определять по ним, день на дворе или уже все-таки ночь, поскольку ни для чего другого пригодиться не могут, что я тут же ощущаю на себе, спотыкаясь о предательски торчащую из земли скобу. Которая, похоже, лишь этого момента и ждала.

Долетевшее до меня спереди «…нее….дин …учик!..» – очевидно, являлось неким запоздалым предупреждением об опасности.

Несколько ремонтирующихся паровозов, скорее угадываемых по силуэтам, чем видимых, густо облеплены некими полуголыми существами, видимо, выходцами из самых глубин ада. Всегда подозревал, что с железной дорогой связано чего-то не того – теперь же настала пора убедиться в этом воочию: демоны стучат молотками, орут, густо матерятся и явно грозят проклясть каждого, кто вторгнется в их ремонтную обитель.

Миновав наконец ремонтное депо, выходим на свежий воздух, оказываясь аккурат перед еще одними воротами с бородатым часовым. За которыми передо мной и открывается искомое. От восхищения непроизвольно присвистываю:

– Вот это да!..

На рельсах стоят четыре четырехосные платформы с закрепленными на них орудиями, со стволами в чехлах. Хоть сейчас вывози на передовую и открывай огонь. Конструктор предусмотрел и защиту, пусть и минимальную, боевых расчетов – платформы охватывает метровой высоты склепанный броневой пояс, поблескивающий свеженанесенной коричневой краской. С видимой стороны на борту закреплено несколько откидных опор – все, как и заказывали! И когда только собрать успели, черти? Могут же, когда хотят? Подозрительно оглядываюсь на только что покинутое депо. Слово «черти» не зря на ум пришло, ой как не зря…

Странно лишь, что орудия разнокалиберные… Оглядываюсь на второй, еще собирающийся поезд. Я не артиллерист, но тут и детсадовец не ошибется: пушки на нем внешне вообще напоминают орудия наполеоновских войн… Мортиры?

Заинтересовавшись визитом, к нам подходит интеллигентного вида капитан в погонах инженерных войск:

– Чем могу?..

– Господин капитан, поручик штаба Смирнов… – С интересом обходя конструкцию, я присаживаюсь на корточки, проводя ладонью по краске. Пальцы тут же приобретают цвет детской неожиданности, и рука стремительно отдергивается. – Скажите, а решение использовать разные калибры – кому принадлежит?.. – стараясь не обнаружить собственного прокола, принимаю я независимый вид.