«Глаза Сфинска» Записки нью-йоркского нарколога

         В прощальной речи я тоже поблагодарил преподавателей и студентов. Смотрел на сидевшую напротив миссис Тери, всегда бесстрастную, рассудительную, испытывая к ней какое-то смешанное чувство презрения и жалости. Как может она работать с людьми, которых презирает? Еще и замдиректора! – думал я, глядя, как она сдержанно хлопает в ладоши и принимает от студентов цветы. Мне показалось, что в ее облике сквозит что-то от холоднокровной ящерицы.  

         Одной из последних микрофон взяла студентка по имени Барбара. Низкорослая, коротконогая, склонная к полноте пуэрториканка. Во время занятий Барбара ничем не выделялась, была немногословна, держалась в тени. Она не была наркоманкой, но сидела в тюрьме, поэтому в группе ее считали «своей». О себе Барбара особо не распространялась, публичных откровений не делала, драматических историй из своей жизни не рассказывала. Разве что часто упоминала маму, которую очень любила. Интерес к Барбаре у группы был невелик.

         Когда она взяла микрофон, на многих лицах изобразилась досада. Мол, сейчас придется выслушивать эту скучнейшую Барбару, которая наверняка не будет ни рыдать, ни петь, ни выбегать в слезах из аудитории. Уж лучше бы отказалась от речи.    

         Барбара некоторое время молчала, глядя в окно. Затем стала тихо говорить, сделав несколько шагов по аудитории:

         – Вот моя история. Мой муж был драгдилером, продавал крупные партии наркотиков, и я ему помогала. Мужа застрелили, и я решила вести его бизнес, – говорила Барбара, не переставая медленно ходить от стены к стене и глядя перед собой так, словно не видела ни цветов, ни блестящих шаров. – Через два года меня накрыло ФБР. У меня были конфискованы крупные партии кокаина и метадона. Прокурор запросил максимум – двадцать пять лет, по «Закону Рокфеллера», но судья сжалился, и мне дали пятнадцать, без права досрочного освобождения, – она все ходила, и тихо лилась ее речь в этом притихшем, каком-то перепуганном зале.– Но такой мягкий приговор судьи обозлил меня еще больше. Я наладила наркобизнес в тюрьме. Я видела, как людей убивают из-за наркотиков и как они умирают от овердоз, но меня это не трогало. Сама я не употребляла, лишь несколько раз укололась, из любопытства, и изредка курила траву. Однажды меня протестировали на СПИД и обнаружили вирус. Я вышла в тюремный дворик, долго там сидела. Я поняла, что это Божья кара за все зло, которое я причинила людям. Я решила покончить с собой. Но потом мне сделали повторный тест, и оказалось, что произошла ошибка: перепутали мой тюремный номер с номером другой женщины. С тех пор я каждый день прошу у Бога прощения...      

         Барбара все ходила, от стены к стене, как, наверное, ходила все пятнадцать лет, проведенных  в тюремной камере.

         – На прошлой неделе меня взяли работать в прокуратуру. Пока что волонтером. Я буду там запечатывать и отправлять конверты и складывать некоторые бумаги в папки. Во время интервью кто-то вызвал офицера, и он ненадолго вышел. Оставил меня одну в своем кабинете. На вешалке висел его плащ. Но он мне поверил. Работник прокуратуры поверил. Мне?!Когда я пришла домой и рассказала об этом маме, она меня крепко обняла и сказала, что Бог возвращает мне Свою любовь...

         Когда Барбара закончила, в аудитории долго царила гробовая тишина. Впервые – так долго – за весь учебный год. Лица у всех были задумчиво-хмурыми. В истории Барбары каждый, так или иначе, узнавал свою жизнь. Никто не плакал.  

         Кроме одной только «бессердечной» замдиректора Тери. 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПЕРВАЯ РАБОТА  

         Амбулаторная наркологическая клиника, в которой мне предстояло работать, находилась в неплохом районе Бруклина. Конечно, не в престижном Бруклин Хайтс. Однако и не на опасной окраине. 

         Директор – итальянка лет сорока, по имени Франческа. Невысокая, гармонично сложенная, правда, с чуточку узковатыми бедрами для такой роскошной, высокой груди. Франческа имела дар сразу расположить к себе, создать доброжелательную атмосферу во время разговора. А могла быть и жесткой, а то и просто хамкой. Улыбка ее была очаровательна.

         Спасибо моей дальней родственнице, «дорогой тетушке», – помогла устроиться в это место. Правда, моя зарплата была точно такая же, что и на прежней должности – подсобника в супермаркете, а если точнее, даже на 25 центов в час ниже. И на 50 центов в час ниже зарплаты водителя такси. 

         Ничего, утешал я себя. Как говорят в Америке: главное – в самом начале поставить ногу в щель приотворенной двери. Встать на первую ступеньку, а там... Карьера, должность, перспектива. Само собой, деньги.