«Глаза Сфинска» Записки нью-йоркского нарколога

Ни уговоры, ни угрозы не помогают. Почему?

         Объяснений несколько. Можно посмотреть с точки зрения обычной человеческой психологии: пока мне прощают, пока не иссякло чье-то терпение, пока у меня нет крайней нужды что-либо менять, можно жить по старинке. А когда прижмет, тогда и будем думать. Так устроен любой человек. Тем более, наркоман, который, при всем разнообразии своей бурной жизни, сопряженной с постоянными передвижениями по городу, сменой приятелей, арестами и частыми попаданиями в самые невероятные истории, по своей природе весьма консервативен.       

Еще одна причина: помимо физиологической тяги, удерживает страх. Страх любых изменений. Страх неудачи. Страх выползти из своего мрачного мирка. В этом опасном мирке хоть и больно, зато все знакомо. К боли тоже можно привыкнуть. 

         Есть еще одна сторона дела: попав в американскую  Систему лечения от наркозависимости, наркоман сразу же смекает, что Система эта не так плоха, в ней можно замечательно лавировать.            

          Столько нарколечебниц открыто! Сотни, тысячи клиник по всей стране! Клиники самого разного типа: амбулаторные и стационарные, отделения детоксификации и лечебницы с религиозным уклоном, клиники с интенсивным или умеренным курсом лечения. Клиники, откуда исключают за одно употребление, за один укол или «внюхивание», и клиники, где пациентам дают шприцы и брошюры с инструкциями, как колоться, чтобы уменьшить риск возникновения абсцессов и заражения СПИДом. Welcome! Добро пожаловать!    

         Да, наркозависимость – болезнь, и ее нужно лечить. Болезнь эта обходится обществу в миллиарды долларов. Очень дорого. Не считая покалеченных судеб.

         В гуманистический мотив лечения неизменно вплетается мотив финансовый: все эти лечебницы существуют благодаря болезни наркоманов. С потерей пациента они теряют деньги. 

         Система нарколечения в США – это целая индустрия, в которой задействованы сотни тысяч людей и оборачиваются миллиарды долларов. Наркоманы же, обладающие поразительной способностью приспосабливаться к новым условиям, сохраняя старые пороки, так же быстро приноравливаются и к этой Системе. Узнают, в каких клиниках помягче подходы и не такие жесткие правила, где администрация руководствуется больше финансовыми, а не лечебными мотивами. Где всегда и с большой легкостью дадут «еще один шанс». И еще один шанс. И еще. Если же в этом месте с ним уже не хотят нянчиться, запас доверия и терпения исчерпан, то на соседней улице, через дорогу – точно такая же клиника, и там его возьмут с большой охотой. Welcome. Добро пожаловать. Ведь он принесет туда не только свою болезнь, но и карточку медстраховки, котораяоплачивает лечение. И с ним будут дальше нянчиться.

         А потом можно вернуться в туклинику, откуда ушел месяц назад. Попроситься обратно. Дескать, в прошлый раз у меня не получилось, «я тогда не был(а) готов(а). Но в этот раз – шутки в сторону, решил(а) завязать раз и навсегда». Как же такому отказать? Не дать шанс? А вдруг в этот раз и в самом деле – шутки в сторону?Может, сейчас – тот уникальный момент, когда наркоман настроился самым решительным образом? 

                                      Отец Виктор. Богу Богово

         В своем рассказе я уже не раз упоминал Виктора – пуэрториканца пятидесяти пяти лет. Студенты называли его «отцом». Виктор и в самом деле имел троих детей: двое из них были взрослыми и жили отдельно, а третий – подросток – с родителями. Но отцом Виктора называли из-за его священнического сана.   

         Несколько лет в рамках миссионерской деятельности Виктор окормлял католические приходы в Швейцарии и Португалии. Стало быть, знал не только о жизни своих пуэрториканских собратьев в Нью-Йорке, но имел представления и о том, как живут европейцы, и чем они отличаются от жителей США.    

         Вернувшись из Европы, Виктор должен был стать настоятелем одного прихода в Гарлеме, но интриги в епархии помешали этому. Виктор обращался к епископу, прихожане составили петицию и собрали подписи, но должность пастыря все-таки досталась не ему. Погоревав, он решил, что на то Воля Божья. Нужно было где-то работать, и Виктор подался в наркологию, спасать, как он выражался, одержимых бесовской болезнью. Один из его духовных чад был директором небольшого реабилитационного центра и взял Виктора к себе на работу. Но с условием, что он получит специальное наркологическое образование.

Вот так Виктор-священник стал наркологом,пас души словесных овец. Нарко-овец.     

         С первых же дней Виктор проявил ко мне симпатию. А когда узнал, что я по вероисповеданию христианин, православный, то искренне обрадовался, проникшись ко мне даже любовью.

         Невысокого роста, средней комплекции. Походка его была забавна – словно у медвежонка. Его черные, с проседью волосы были зачесаны назад, открывая невысокий, изрезанный морщинами, лоб. Черные аккуратные усики, подобно щеточке, были коротко подстрижены. Когда улыбался, то его лицо как-то вмиг светлело и добродушно расплывалось. Но он мог быть и строгим, особенно когда вещал и проповедовал.