Глаза Фемиды

Впрочем эти качества не помешали ему заполучить статью по тем временам исключительно редкую: угон воздушного судна. Из каких побуждений — это и пыталось выяснить следствие, тянувшееся ни шатко-ни валко. Признать его побуждения хулиганскими — язык не поворачивался при одном взгляде на ясноглазого паренька, с детскими конопушками на курносом носу, корыстными, даже при самом тщательном рассмотрении и натяжке — тем более. Возможно, потому и не торопилось следствие, изобретая хитроумные оттяжки, что втайне вынашивало мысль как-нибудь заволокитить процедуру экспертизами и следственными экспериментами до полной запутанности, а может, и амнистии. Парнишку, известного на весь Сургут самодельщика и моделиста, было по-отцовски жалко, а следователи тоже люди и в Сургут не с неба свалились, а тут же и выросли в люди. И с Олежкиной матерью еще, наверное, в школе учились и с отцом его в городки играли. И сам Олежка, можно сказать, на глазах вырос: велик ли Сургут, не город — каждый как на ладони. А такой романтик неба, как Олежек Тучин — и тем более. Тем не менее, по требованию прокурора, замечательный пацан и романтик неба Олег Тучин вместе с бичами и пьянчугами кис в каталажке и наблюдал небо исключительно «в клеточку». И все из-за своей с детства неодолимой страсти к полетам и винтокрылым машинам, возникшей после детского утренника в клубе рыбокомбината по случаю празднования Первомая. После торжественного выноса знамени, речевок и декламаций пионерам продемонстрировали фильм «Валерий Чкалов». Для остальных, уже решивших стать капитанами и трактористами, этот просмотр прошел без последствий, а вот Олежа заболел небом.

Он и до того любил смотреть как пролетают высоко в небе караваны гусей и журавлиные клинья, парят над водой орланы и планируют чайки. Особенно ему нравились изящные белоснежные чайки: и летуны прекрасные, и по воде плавают не хуже уток, и по земле ходят уверенно, а не «вперевалочку». Совсем как почтовый самолетик Ша-2, ласково называемая «шаврушкой». Двухместная летающая лодочка раз в неделю плюхалась с высоты голубых небес на неспокойный обской плес и, нагоняя винтом волну, выкатывалась на желтый песок. При желании, летчики могли приземляться и прямо на аэродроме, но предпочитали воду: жалели двигатель. Аэродром — большое песчаное поле между Сургутом и Черным мысом, кое-где огороженный от бродячих беспривязно коров жердяной изгородью, был способен принимать самолетики побольше — восьмиместные «Аннушки» — АН-2. Зеленый биплан напоминал Олегу солидного селезня — такой же уверенный и увесистый. Взлетая, Аннушка поднимала в воздух тучи мелкого песка, который долго носился в воздухе, слоем оседая на оконных стеклах Олегова дома, который стоял как раз напротив аэродрома. Вся служебная деятельность аэродромных работников проходила у Олега на глазах. С малых лет он вертелся возле самолетов, пытался прислуживать бортмеханикам и заправщикам, которые снисходительно позволяли ему мелкие услуги — смена растет.

А расти и взрослеть Олегу предстояло еще необозримо долго и Олег не соглашался ждать. Летать хотелось не потом и не по регламенту и расписанию, а сегодня, сейчас, и так же свободно, как это делают чайки. Для этого самолет должен быть личным — пришел к убеждению и мальчишка. — Как, например, моторная лодка — сел и поплыл в любую сторону. Небо, огромное и пустынное, как Обь в разливе, представлялось Олегу ничьим и свободным от всяких правил. Купить самолет нельзя, но построить можно. К такому выводу пришел Тучин, разглядев и изучив «шаврушку».

В авиамодельном кружке при школе можно было построить модель из бамбуковых реек и папиросной бумаги с резиномотором и даже с компрессионным моторчиком, который гудел как настоящий и подымал модель в небо минуты на две. Тучин сумел построить модель, которая продержалась в воздухе четыре, но на областные соревнования авиамоделистов отправили не его, а сына секретаря райкома с моделью безмоторного планера.

Тучин обиделся, поставил «фонарь» под глаз сыночку секретаря и из кружка ушел. К тому же ему хотелось большего. Мечтой о собственном настоящем самолетике Олег поделился с учителем труда Василием Козловым и неожиданно нашел понимание: оказывается тот и сам давно о таком думал, только искал сообщников — самолет дело трудоемкое, в одиночку трудноодолимое, особенно для семейного. Но в школьной мастерской, с помощью молодых энтузиастов — вполне осуществимое.

Однако постройка самолетов учебным планом не предусматривалась и могла быть пресечена администрацией в самом зародыше, поэтому идею спустили на землю, для любопытных провозгласив как изготовление аэросаней.