Глаза Фемиды

Тем временем мотосанки завезли Колонтайца в таежную глухомань, где на опушке, как он помнил, так и стояла избушка вздымщиков. Она оказалась на прежнем месте и даже курилась дымком. Осторожность подсказывала не торопиться, но наступала холодная ночь и делать беглецу оставалось нечего, кроме как идти знакомиться и проситься в гости. Так он и сделал.

Глава тринадцатая. Хим-дым

А ну-ка, парень, подыми повыше ворот,

Подними повыше ворот и держись.

Черный ворон, черный ворон, черный ворон

Переехал твою маленькую жизнь.

Дворовая песня

Костя Жуков в очередной раз бился над дилеммой: то ли ему сварить на ужин «борщ украинский овощной с говядиной и смальцем» или разогреть на сковородке «бобы соевые с томатом и смальцем». Причем особой разницы для него не было: если сегодня борщ украинский, то завтра — бобы соевые и наоборот, поскольку другого выбора ОРС Леспрома, снабжавший продуктами рабочих химлесхоза, попросту не предоставил. Были в наличии на складах консервированные в стеклянных банках борщ и бобы — их и отгрузили, чтобы не гнать транспорт порожняком и заодно отчитаться перед ЛесУРСом о выполнении плана поставок в тоннах и рублях. А за ассортимент никто не спрашивает, как будто рабочие сибирских химлесхозов особо пристрастны именно к украинским консервам «со смальцем», которое при всем желании его отыскать, никак в них не обнаруживалось, вероятно из-за очень высокой его испаряемости. Так или иначе, оба эти продукта за долгую зиму Жукову настолько обрыдли, что он как раз бился над альтернативой: а не отложить ли ужин вообще на завтра, а сегодня ограничиться чаем с сахаром и «долгоиграющими» глазированными пряниками, которые, от долгого хранения на складах, обрели жесткость твердого сплава и вследствие этого способствовали самосохранению. И чай, и сахар, и даже крупы у Кости имелись, да вот беда, готовить он не любил даже для себя и даже под угрозой голода. Из-за чего у него не раз возникали тяжелые конфликты с напарником Гошей, который готовить хорошо умел, но соглашался стряпать только в порядке очередности. Костину же стряпню Гоша не воспринимал, способности его отрицал и всячески хулил, чем вызывал у Кости волну стойкого раздражения. Впрочем, раздражение было вполне обоюдным, как это часто бывает с несовместимыми натурами в ограниченном пространстве. Из-за этой особенности таежного бытия, опытные охотники-промысловики предпочитают зимовье в одиночку или в большой ватаге, но ни в каком случае не вдвоем. Вследствие психологической несовместимости, на зимовьях не раз трагедии случались. Однако, химлесхозу до совместимости характеров дела мало. Прислали тебе напарника — с ним и работай. Сбежит — не велика важность, пришлют другого. Хотя заработок высокий и желающих на него много, но труд и быт тяжелые, а оттого и текучесть большая, только успевай запоминать в лицо — кто и откуда.

Месяц назад, после жестокой драки с Костей, Гоша стал на лыжи, ушел в тайгу, ничего не сказав, и с тех пор как в воду канул. Поиски, предпринятые Костей, не привели к успеху, и Жуков постепенно утвердился в мысли, что Гоша вернулся к бродяжничеству, которым занимался до химлесхоза. Или, говоря его языком, «слинял налево». Судьба Гоши нимало не беспокоила Жукова: черт с ним, с бродягой. Беспокоило другое: как он будет объяснять в конторе бесследную пропажу напарника. Пожалуй, начнут разбирательство, а то и следствие, чего Жукову ну уж никак не хотелось. Со следователями ему уже довелось столкнуться — едва ноги унес. Оттого и в химлесхоз попал, не для того, чтобы стать вздымщиком-отшельником, а в поисках места подальше от вякого рода властей. А если разобраться толком, то за свою недлинную жизнь Костя Жуков советской власти никакого вреда не сделал и закона не переступал. И если совершал какие проступки, то по незнанию, молодости и из лучших побуждений, которые обернулись боком. Бедой отозвалась его беззаветная и кратковременная любовь к технике.