ГЛАВА 2

Прижимая к себе орущих детей, до смерти перепуганная Эва, окрикнув Адама, видела, как он боролся с этим страшным человеком, который, не моргнув глазом, запросто убил ненавистного Каяфа предметом, похожим на тот, что носил на груди сам проклятый хекавар. Заметив сквозь поднявшуюся пыль, как закрывшаяся дверь, лишив пещеру света, похоронила за своим массивным телом борющихся мужчин, она едва успела выскочить. И тут же часть бетонного свода, обрушившись одной большой глыбой, завалила вход окончательно, поранив острым краем ногу женщины, которая, даже не заметив этого, прижимая к себе детей, побежала прочь от этого жуткого места. Эва много пережила после смерти отца, но эти последние несколько суток, прошедшие после ухода мужчин племени к небесным стенам, и особенно страшные часы, проведённые ею в пещере у запретного дома духа горы, были, пожалуй, самыми трудными в её и так нелёгкой жизни. Сперва озлобленный своим ранением воин, не дав докормить детей, надев на неё ошейник, схватил за волосы и почти волоком притащил к Каяфу, ожидающему её у дороги, ведущей в дом духа горы. Затем внезапно появившийся Адам, которого она уже и не думала увидеть в живых, и в довершении всего этот страшный старик с чёрными как смоль волосами, с лёгкостью убил непобедимого хекавара, увёл её мужчину прямо в самое сердце готовой вот-вот развалиться от дикой подземной тряски горы. Пока она, едва успевая переставлять ноги, буквально летела вниз по растрескавшейся от времени петляющей дороге, всё вокруг ходило ходуном, обещая вот-вот либо развалиться, либо обрушиться в тартарары. Не заметив, как добежала до деревни, Эва, промчавшись по пустой улице, не сбавляя скорости, направилась в комнату великих судей, где все способные передвигаться жители деревни молили богов прекратить трясти землю, кланяясь дрошу, который свисал с палки белыми полами медицинского халата. Стены древнего конференц-зала ходили ходуном. Старая кладка хотя и держалась, но с потолка обильно сыпалась древняя штукатурка, которую люди благоговейно размазывали по лицу, глотали, слизывая с пальцев. Оборванный старик с седой бородой и растрёпанными волосами лицом к залу, опустившись на колени, рядом с старым креслом вождя нараспев говорил, обращаясь к присутствующим: «Трясут боги землю. Оплакивают спящие в пещерах предки своими сухими слезами наших павших отцов, сыновей и братьев». Сильный удар подземного толчка сотряс стену, и люди, хором выдохнув от ужаса, вскрикнули в плаче, а старик, словно получив энергетический заряд, продолжил на более высокой ноте: “Нельзя гневить богов, живущих за небесными стенами. А наши воины и охотники, ослушавшись воли предков, ушли и пали, войдя в священные земли, туда, куда нет хода людям. И теперь будет трястись земля, пока…” Закрытая дверь зала распахнулась, и запыхавшаяся от бега Эва с кричащими во всё горло Айваном и Кайлом остановилась на пороге ровно в ту секунду, когда толчки чудесным образом прекратились. Совпадение было невероятным. И казалось, будто своим появлением женщина прекратила пугающую людей подземную стихию. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся от бега, стоя в проёме двери, она увидела, как наполнявшие зал люди, словно по команде, повернулись в её сторону. Никто не произносил ни звука, и даже дети стали, успокаиваясь, затихать. Прервав затянувшуюся паузу, старик на сцене, подняв крючковатый палец с длинным, грязным ногтем, указав на неё, почти прокричал: “Она привела чужака, который увёл наших мужчин на заклание богам, живущим за небесной стеной!” Эва почувствовала, как тишина начала наполняться наэлектризованным нервом, а глаза смотрящих на неё людей стали наливаться злостью, готовой перерасти в нечто большее, чем просто молчаливое осуждение. Им нужен был кто-то, на ком можно было бы выместить горечь потери близких, с лихвой дополненную страхом происходящего катаклизма. Встретившись взглядом с одной из зло смотрящих на неё женщин, чей мужчина, вероятно, погиб, уйдя в поход за небесные стены, и которая, уже было открыв рот, стала набирать воздуха, собираясь заговорить, Эва прокричала: “Каяф мёртв!” Эти два слова заставили людей застыть, чтобы уже буквально через несколько секунд начать переглядываться, а затем сначала тихо и далее всё громче испуганно зашептаться между собой. Уже буквально через минуту смятение, сначала небольшое, но усиливающееся с каждой минутой, заставило людей вставать с своих мест. Старик на сцене, неожиданно проворно вскочивший на ноги, явно растерянный не меньше остальных, сперва потерянно крутил головой, пытаясь осознать услышанное, но чуть позже, пришедший в себя первым, громко спросил её, перекрывая гомон, стоящий в зале: “Как погиб хекавар?” Люди, услышав эти слова, словно по команде, замолчали, уставившись на Эву, которая, скорее отвечая всему залу, чем задавшему вопрос старику, ответила: “Его убил дух горы”. “Кто?” – переспросила её вышедшая к ней женщина, с которой Эва встречалась глазами. “Дух горы, – так же уверенно произнесла Эва и, перехватив поудобнее детей, продолжила: – Я видела, как он убил Каяфа и завалил пещеру камнем”. “Но Богов невозможно увидеть, – закричал в праведном гневе старик, – они бесплотны, они!..” “А я видела!” – прервав его, крикнула Эва и, только тут почувствовав саднящую боль на оцарапанной ноге, крепче прижала детей к себе. Люди повернулись к старику и молча смотрели на то, как он, растерянно не находя слов, напряжённо думал, уставившись в пол. Наконец, стараясь скрыть явно слышную в его голосе неуверенность, он поднял глаза и, обведя собравшихся взглядом, проговорил: “Но что скажут остальные боги? Ведь если дух горы убил Каяфа, то значит, теперь он наш хекавар, а мы его Божий народ. Но такого ещё не бывало с сотворения мира”. Произнеся это, старик задумчиво замолчал, и все повернулись к Эве. “Боги ничего не скажут, – уверенно ответила она и, обведя приступающих уверенным взглядом, закончила, – потому что Бог един”. Люди растерянно начали переглядываться, а старик, озадаченно теребя бороду, продолжил, указав куда-то неопределенно вверх: “Бог там, далеко. А хекавар должен каждый день говорить с своим народом, – люди одобрительно загалдели. Старик, помолчав, продолжил, – мы пойдём туда и посмотрим, правду ли говорит Эва Геула, дочь Ноаха”. Присутствующие согласно загудели и, дождавшись, когда длиннобородый оратор, спустившись с сцены, взяв Эву за плечо, вышел с ней из зала, гурьбой двинулись следом.