Гладиатор

— Ты дала клятву… — возразил Вителлий.

— Не я дала ее, — перебила Туллия. — Это сделали мои родители, посвящая меня в весталки ради почета и видов на будущее…

— Тише, — прошептал Вителлий, с тревогой вглядываясь в полутьму помещения. — Мне кажется, я слышу шаги.

Туллия лишь крепче прижала его к себе. Гладиатор чувствовал, как она трепещет. Она нежно обняла его за шею, и он, сдавшись, осторожно накрыл собою ее мраморно-белое тело. Одновременно колено Туллии скользнуло между бедрами Вителлия и коснулось его.

Они забыли об угрозе, нависшей над их жизнями, и перестали слышать треск балок. Закрыв глаза, они слышали только прерывистое дыхание друг друга. Их поначалу предельно нежные ласки становились все более неистовыми и бурными.

Трибуна могла рухнуть, но в тот момент, когда Вителлий вошел в нежное лоно девушки, ему это было совершенно безразлично. Туллия негромко вскрикнула, ее тело изогнулось дугой. Вителлий вновь прижал ее к скамье, и они начали двигаться в полном напряжения ритме, унесшем их в иной, лежащий за пределами сознания мир.

Когда они с трудом, как после глубокого сна, пришли в себя, перед ними возвышалась широкоплечая фигура центуриона. Он стоял, зажав шлем под мышкой и покачивая правой ногой.

— Уж не Туллия ли это, младшая из весталок? — спросил он ехидно.

Девушка и гладиатор молча смотрели на него. Первым пришел в себя Вителлий.

— Откуда ты ее знаешь?

— Шестерых весталок знает каждый римлянин. Получше, чем консулов — те ведь меняются каждый год.

Туллия лихорадочными движениями пыталась накинуть на себя одежду. Вителлий поднялся.

— Тебе лучше повернуться, уйти и забыть о том, что ты здесь видел!

— Не знаю, смогу ли я забыть такое. Весталка, отдающаяся гладиатору… Вы оба знаете, что весталке за это положена смерть.

— Молчи! — крикнул Вителлий. — Ты ничего не видел. Никто не поверит твоему свидетельству.

— Ха, — засмеялся центурион, — мне стоит только выйти и привести сюда…

Прыгнув, Вителлий схватил воина за горло и сжал так, что лицо того начало приобретать багрово-красный оттенок. В последний момент центуриону удалось все-таки выхватить меч и прижать его острие к животу Вителлия.

— Нет!

Комнатка, казалось, вздрогнула от пронзительного вскрика Туллии. Вителлий сделал шаг назад.

— Так просто меня в Гадес не отправишь, — ухмыльнулся центурион, дотрагиваясь кончиком меча до подбородка Вителлия. — Сейчас я мог бы убить тебя. Но зачем мне это? Во что ты ценишь жизнь свою и этой весталки?

Вителлий, который был совершенно безоружен, бросил центуриону кошель с деньгами, полученными за сегодняшнюю победу.

— Получи. Это то, что я сумел сегодня заработать, — пятьсот сестерциев. За эти деньги тебе пришлось бы служить целый год. Надеюсь, этого достаточно!

— Для начала, — сухо проговорил центурион, убрав наконец меч. — Тебе придется заплатить мне, центуриону Манлию, еще ровно столько же! — прошипел он, пятясь с обнаженным мечом к выходу. — Даю тебе три дня времени. Найдешь меня в военном лагере по дороге в Остию. Если денег не будет, можешь заказывать место для похорон жрицы Туллии. Ты ведь знаешь, наверное, что весталок хоронят живыми?

Когда вымогатель удалился, Вителлий и Туллия упали друг другу в объятия. Туллия плакала, да и у гладиатора слезы стояли в глазах.

— Пойдем, — сказал он. — Пойдем, пока эта трибуна еще не рухнула!

И Вителлий положил руку на нежные плечи девушки.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Два привратника встретили Вителлия у ворот виллы и проводили его по кипарисовой аллее к главному зданию. Вдоль дорожки стояли сверкающие беломраморные статуи — в разительном контрасте с вековыми, изборожденными трещинами, серыми стволами деревьев. Уже издалека слышен был плеск воды в Нимфеуме — окруженном колоннами фонтане, бассейн которого был отделан небесно-голубой плиткой и соревновался с самим солнцем блеском и отбрасываемыми яркими бликами. Вот так, стало быть, живет Ферорас, один из богатейших судовладельцев и банкиров Рима, в Тибуре, городке вилл, расположенном неподалеку от столицы. За долиной Арно виден был выделяющийся на фоне зелени силуэт выстроенного в коринфском стиле храма Весты. А пронзительный стрекот цикад в предвечерние часы казался гимном восхищения красотой природы и собранных здесь Ферорасом произведений искусства.

Вителлий не мог прийти в себя от изумления. Куда бы он ни взглянул, его поражали все новые чудеса. Цапли и фламинго с подрезанными крыльями разгуливали между искрящимися порфировыми вазами, сверкающей гладью бассейна и великолепными колоннами. В громадных алебастровых ваннах, покоившихся на спинах сказочных животных, плавали белые кувшинки и ярко расцвеченные золотые рыбки. Вытянутое в длину здание, из которого навстречу Вителлию вышел Ферорас, было отделано оранжевато-красным гранитом.

— Я рад, что ты принял мое приглашение. — Ферорас дружески обнял Вителлия за плечи. — Многие римляне, без сомнения, ищут в эти дни твоего общества.