Гитлер. Неотвратимость судьбы

Это решение поддержали практически все партии и профсоюзы, за исключением коммунистов и Гитлера. Коммунистическая партия, которая после объединения с левыми «независимцами» стала массовой, выдвинула лозунг «Бейте Пуанкаре и Куно в Руре и на Шпре!» и таким образом расколола национальный фронт борьбы с оккупантами. Не отставал от красных и Гитлер, который снова и снова обрушивался на заседавших в Берлине предателей с гневными обвинениями во всех смертных грехах. Главную угрозу он по-прежнему видел во внутренних врагах и требовал как можно быстрее покончить с ними. И теперь, когда Гитлер намечал провести 12 массовых митингов, а 5000 отъявленных головорезов должны были на виду у всего Мюнхена, а по сути дела и всей Германии, пройти в военном строю по Марсовому полю, Мюнхен заволновался.

Столица Баварии и раньше видела грандиозные манифестации, но все они проходили под присмотром властей и отличались мирным настроем. Но теперь, когда военное шествие намеревался устроить столь воинственно настроенный по отношению к властям человек, многие обыватели побаивались переворота. Мало кто сомневался в том, что демонстрация военной силы нацистов была направлена не против мирового еврейства и «проеврейских антант», а против внутреннего врага. А как их штурмовики умеют разбираться с этим самым врагом, многие жители Мюнхена уже видели на улицах своего города.

Министр внутренних дел Швейер тоже не верил, что пять тысяч боевиков соберутся на Марсовом поле лишь для того, чтобы мирно пройти по нему. Потому и запретил освещение нацистских знамен под открытым небом и половину запланированных Гитлером митингов.

Недовольный Гитлер поспешил к полицай-президенту Нортцу и в который раз продемонстрировал свои незаурядные актерские способности. Подстраиваясь под корректного Нортца, Гитлер попытался убедить его, что запрет на проведение партийного съезда может отрицательно сказаться на всем националистическом движении и нанесет «незаживающую рану» Германии. В конце концов Гитлер заигрался до того, что преклонил колено перед изумленно взиравшим на него полицай-президентом (ну прямо маркиз Поза, который, встав перед Филиппом II на колени, произнес: «Ваше величество, дайте свободу собраний!»). В отличие от испанского короля Нортц не расчувствовался и довольно холодно заметил, что все граждане обязаны повиноваться распоряжению властей и патриоты не составляют исключения. Поднявшись с колен, Гитлер смерил полицай-министра презрительным взглядом и с нескрываемой угрозой в голосе произнес:

— Чего бы мне это ни стоило, но я сам пойду во главе моих отрядов, и пусть полиция стреляет в нас, если сможет!

Швейер принял угрозу к сведению и запретил все 12 нацистских сборищ. Гитлер оказался в сложном положении. Ему совсем не хотелось идти впереди выступающих отрядов под пули, но, отказавшись от парада, он мог подорвать свой авторитет среди сторонников. Бросивших поле боя в решительную минуту не любят. Кому нужны слабаки, которые способны только вещать и проповедовать? Любая вера, включая и национал-социалистическую, без дел мертва. И пока Гитлер мучительно раздумывал, что же ему делать, на помощь пришел всемогущий в Баварии рейхсвер в лице хорошо известных лидеру нацистов, фон Эппа и Эрнста Рема. Фон Эпп убедил фон Лоссова «не третировать» национальную идею, его поддержали младшие офицеры, а Рем открыто обвинил баварское правительство в измене нации.

— И мне совершенно непонятно, — возмущался он, — как вы можете совмещать подобные взгляды с вашей присягой?

Озадаченный фон Лоссов пожал плечами и… распустил так ничего и не решившее собрание. Видя колебания генерала, Гитлер потребовал от Рема и фон Эппа «дожать» его. И те «дожали». Не пожелавший портить отношения с господами офицерами из-за не умеющего владеть собой мещанчика, фон Лоссов в конце концов махнул рукой.

— Ладно, проводите свой парад, но пообещайте господину Швейеру не устраивать путча!

— Никакого честного слова министру Швейеру я давать не буду, — не выдержал Гитлер, — поскольку уже давал его два месяца назад! А вас, ваше высокопревосходительство, я заверяю, что 26 января путча не будет!

Глядя на юродствовавшего вождя нацистов, фон Лоссов брезгливо повел плечами. И этот психопат претендует на место лидера партии и главаря штурмовиков! Что ж, тем хуже и для партии, и для штурмовиков…

Теперь уже Нортц просил Гитлера освятить знамена не под открытом небом, где оно собрало бы тысячи зрителей и сочувствующих, а в столь памятном для Гитлера цирке Кроне и вдвое сократить количество митингов.

— Да, конечно, — охотно согласился Гитлер, — мы обязательно посмотрим, что можно предпринять…

Надо ли говорить, с каким лицом полицай-президент выслушал доклады подчиненных о том, что освящение нацистских знамен состоялось на улице и прошли все 12 запланированных Гитлером митингов. Так лидер нацистской партии одержал очередную победу, и она дорого стоила. Ибо ничто так не придает веса политикам, как победа над властями.